её изгнал, за то, что ребёнка вытащила из утробы.
– Оставайся, да живи сколько захочешь. Место есть. У меня тоже и хорошее, – она кивнула на детей, – и плохое. Сыну три года, дочери уже четыре. Мужа моего, Урма, море к себе взяло. – она вздохнула тяжело, – Но старейшины присылают помощников раз в неделю дров нарубить, не забывают. Еще у меня в доме женщина живет, помогает, одинокая она. Синдой зовут. Пойдем, покажу её.
Найда поднималась по лестнице в горницу, взяв на руки сына, а дочь доверилась Мике, держась за неё своим ручками, и сейчас внимательно изучала её лицо своими голубыми глазами. В горнице хозяйничала пожилая, но шустрая женщина, собирая на обед миски и ложки на стол.
– Все готово, сейчас рыбу из печи принесу, – сказала она.
– Синда, это Мика, подруга моя. Ведунья из Варты, поживет у нас.– не спеша, глядя в глаза женщине, сказала хозяйка дома.
– Хорошо, – ответила та, направляясь к лестнице в подклеть.
– Сына моего зовут Лаейм, – сказала она, поворачивая к гостье ребенка, – а дочь Искрой, – улыбаясь добавила она, а девочка, сидевшая на руках Мики, спрятала свое лицо в ладошки. – А гостью мою зовут Мика, слушайтесь её, – отчетливо проговорила она детям. – За стол садитесь.
Все расселись, дети рядом с матерью, Мика напротив них, и Синда пришла с горшком тушёной рыбы, источавшем чудесный запах из -под глиняной крышки. Травы, свежая треска, молоко, как угадала женщина. Гостья только сглотнула, изголодавшись в дороге, где питалась сухой, или наскоро приготовленной вареной рыбой. Вроде и еда была на реке, а всё не то, что дома. Хозяйка разложила пищу по мискам, а сама стала кормить детей, убирая кости из рыбьи тушек. Мика ела не спеша, стараясь показать уважение хозяйке, чувствуя всю прелесть вкусного обеда. Винда ела и слабо улыбалась, смотря на гостью, запивая пищу отваром трав.
– Сейчас детей уложу, да баню тебе истоплю, – говорила Найда, доедая кусочек рыбы.
Трапеза закончилась, и помыв руки, мать повела детей спать, а Синда собрала посуду со стола. Мика оглядела горницу. Все примерно как и у неё было- пара окошек затянуты бычьим пузырём, лари с добром стоят, три лавки, стол. Глиняные светильники тоже такие же, да труба от печи в углу. Тоже обмазана глиной, что бы искры дом не сожгли, но и всё тепло от неё в доме. Открыла свой ларь, достала чистую рубаху да полотенце, спустилась во двор, ожидая пока хозяйка позовёт.
– Пошли, готово всё, – сказала подошедшая Найда с раскрасневшимся от жаркой печи лицом.
Баня была жарко натоплена, и Мика с наслаждением отогревалась и поливалась горячей водой из ковша. Ей казалось, будто все несчастья смывает с неё пар и жар бани. Ожесточенно тёрлась мочалом, будто сдирая всё нехорошее, все горе-злосчастье со своего тела.
И вправду, неплохая жизнь началась у изгнанницы в Гандвике. Полюбилась гуннам Лукоморья новая ведунья, и вдвоём легче было больных пользовать, везде они поспевали. Старейшина Корд, посоветовавшись с Советом,