было в пакетах. На первое – мясо, на второе – тоже можно мясо, и на третье – мясо. А можно все сразу на первое.
Фонарщик смотрел в глаза проходящим. Он смотрел так, что людям становилось неудобно под его взглядом. Если люди что-то ели, то еда застревала в горле, и они ее спешно выкидывали. А Фонарщик бросался подбирать.
А что было делать мне?
Попробовал тоже смотреть. Но люди проходили так быстро, что я не успевал сосредоточиться.
Вдруг мне пришло в голову: «А что если еду позвать?»
Мимо как раз ехала огромная коляска с множеством запахов – и мясо, и колбаса. Сильнее всего был запах рыбы. Хозяин толкал тележку с трудом. Пакеты свешивались во все стороны и даже лежали на нижней полке.
Я сосредоточился и позвал: «Сюда, ко мне, идите ко мне».
Пакеты меня совсем не слушались. Но я все равно приговаривал: «Сюда, ко мне!»
Вдруг один из пакетов подпрыгнул. Я решил, что показалось. Но пакет подпрыгнул снова. Я пошел за коляской, непрерывно глядя на пакет и повторяя: «Иди ко мне, ко мне!»
Пакет подпрыгнул в третий раз. Дядька как раз толкнул коляску, и пакет соскользнул и шлепнулся на асфальт. Дядька ничего не заметил.
Я был очень благодарен этому пакету, даже несмотря на то, что он пах рыбой. Я потрогал его. Пакет возмущенно запрыгал по дороге. В пакете явно была рыба. Я попытался сквозь пакет взять ее аккуратно, но рыба задергалась и шлепнула меня по морде. Я попытался взять ее снова и снова получил по морде. Тут я разозлился и куснул ее. Рыба в ответ стала драться и брыкаться. Я вцепился в нее со всей силой.
Издалека я видел, что дядька обнаружил пропажу и пошел ее искать в магазин. Но рыбина уже уплывала.
Я оттащил ее подальше. Осталось придумать, что с ней делать.
Тут появился Фонарщик. Я чуть отошел, с гордостью показывая ему свой улов.
– Есть живую тварь? – поморщился Фонарщик.
Я никак не ожидал от него такой сентиментальности.
– Она уже не живая, – стал оправдываться я.
– Но прыгает.
– А мыши и крысы? Ты их тоже не ешь?
– Грызуны – совсем другое дело. Рыбу надо выпустить в реку.
– Где я возьму реку?
– Рыбе – место в воде. Понял?
Я, честно говоря, не понял.
– Пойду еще что-нибудь поищу, – сказал Фонарщик и ушел.
А я остался с рыбой, которую надо выпустить в реку. Потому что рыбе место – в реке.
А собака не ест живых тварей, только грызунов…
Я еле дотащил ее до лужи. Время от времени рыбина дралась. И я решил, пусть она сама – зараза – добирается, куда ей надо. Ведь рано или поздно лужа вливается в ручеек, ручеек – в реку, река – в море.
Я плюхнул ее в грязноватую лужу. Рыба вместо благодарности подпрыгнула и в очередной раз пнула меня в нос. И тогда я ее схватил и сжал. А дальше…
Прежде чем я опомнился, я съел половину. Но, когда я опомнился, понял, что надо срочно спрятать вторую половину. Вот-вот мог появиться Фонарщик. А тут я. Съел рыбу. Которую надо было выпустить в реку. Нехорошо, хотя и не понятно, почему.
«Рыба все равно была уже неживая, – утешал я себя. – Никуда бы она не доплыла. Тем более из лужи». Я оттащил остатки