у второго царского ребенка не было связи с альтийской землей:
– родить его в море, на корабле; корабль после сжечь;
– царицу Артемис Росса после родов отлучить от мужа и детей, посвятить в жрицы Рала и отправить в Рал-Тионский храм, чтобы более не было у нее другого занятия, кроме как смиренно служить богам;
– царю Эрисорусу в искупление греха построить храм Гете на южной окраине и посадить без помощи слуг и других помощников рощу у Восьми колодцев;
– второго ребенка воспитывать в строгости и готовить, если родится мальчик, к дипломатической службе, если же девочка – к судьбе жрицы Айрус».
Артемис прочитала, обхватила руками ставший тугим и круглым живот и расплакалась.
…Последний зимний месяц шел на убыль. Давно растаял снег, который в этом году внезапно обрушился на Альтиду. Народ говорит, что такое здесь бывает раз в сто лет; наверное, все дело в этом ребенке – конечно же, в нем. Всю зиму царица, гуляя по садику, то и дело набирала снег в пригоршню и подносила к лицу, замирая, будто вслушиваясь, вдыхала поглубже, закрывала глаза. Сейчас уже все растаяло, на пригорках вылезла трава, в низинах земля пахла пряно, вкусно. Весной пахла, зарождающейся жизнью, близким теплом. В царском саду проклюнулись крокусы. Артемис любила эти маленькие стойкие цветы. Как же их здесь называют? Никак не запомнит. Артемис погладила живот, с грустью подумала: «Хлоя говорит, это мальчик, она умеет угадывать и еще ни разу не ошиблась. А мне почему-то кажется, что девочка. Но я и про Фиорта думала, что девочка». И тут же она ахнула от боли и неожиданности: ребенок, казалось, подпрыгнул у нее в животе. Артемис тихонько засмеялась: «Если это и девочка, то крепкая и сильная, как мальчишка». И царица поспешила в свои покои – на завтрашнее утро был назначен отъезд, надо было еще успеть все подготовить. Ехать не так уж и долго, но в ее положении это будет нелегкий путь.
Будь проклят Первый совет и его безумный закон о единственном ребенке! Уже столько лет прошло с окончания последней междоусобной войны, когда четыре брата воевали друг с другом в попытке захватить трон. Альтида давно зализала свои раны, да и вопрос еще: царевичи ли развязали ту страшную войну? Артемис укусила большой палец левой руки, пытаясь утихомирить злость. Она была из другой страны и не испытывала благоговейного трепета перед мудрецами Первого совета. Артемис не привыкла жаловаться, но, когда верная Хлоя погладила ее по голове, не выдержала и расплакалась, выплескивая отчаяние и горечь. Хлоя обняла ее. От служанки пахло чужими благовониями, к которым Артемис уже привыкла. Если бы она могла вернуться… о боги, если бы могла!
– Как я расстанусь с Фиортом, Хлоя? Он еще так мал, он ничего не поймет. А этот ребенок? Я даже не успею посмотреть на него! О, Хлоя!
Если бы она могла вернуться, если бы могла… Поздно, поздно, Артемис, думать об этом, даже если бы можно было отыскать в этом мире озеро Тун, даже если бы ты решилась снова нырнуть в его ледяную воду, ты не сделаешь этого – не оставишь ни детей, ни мужа, ты