мое личное участие составляло в фиксировании показателей прибора, и что это было только моей профессиональной обязанности, как геолога.
Летом 2011 года я поехал в экспедицию, где раньше работал, встретил там ведущего геолога, который был моим шефом в тот год, когда мне повезло, – я нашел Газетинское рудопроявление. Он был главным автором итогового геологического отчета, в котором он так и написал, что именно я нашел этот объект. Он после сокращения нашей партии работал ведущим геологом и занимался золотом в другой организации. Эта экспедиция нашла золото на севере нашей области, Москва выделила деньги на его оценку, он описывал керн и отбирал пробы из керна. Его кабинет был в десять раз больше, чем раньше, и он был рад меня снова увидеть. После того, как он показал мне образцы с золотом, я рассказал ему о том, как у меня продвигается дело с первооткрывательством.
Он слушал, а потом спросил, известна мне сумма денежного поощрения за открытие. Конечно, я знал, это была очень скромная сумма – десять тысяч рублей, но мне их было и не надо – мне было важно стать официальным первооткрывателем. Мне показалось, что он не одобрял мою борьбу с бюрократами, и считал это бесцельным времяпровождением. Кроме всего, он напомнил мне о минеральном составе урановой руды – из нее было экономически невыгодно извлекать уран.
Это мне было тоже известно из официального ответа московских руководителей Минприроды. В нем было написано, что рудопроявление не рассматривается как перспективный участок для постановки последующих геологоразведочных работ – оно имеет локальный характер не относиться к перспективному урановому геолого-промышленному типу. В заключение был сделан вывод, о том, что открытие месторождения при данном типе определения невозможно, и как следствие, департамент не может признать за мной факт открытия признаков месторождения.
В конце концов, я устал биться в каменную стену. Мне всегда отказывали и находили для этого все новые предлоги – будто в задачу бюрократов входило блокирование любой попытки доказать мою правоту и оспорить мое открытие всеми способами. После моей встречи с моим шефом у меня оставался лишь единственный способ – это обратиться в суд. Я знал отличного судью, на которого мог положиться, и она могла положить всех этих чиновников на лопатки одной левой. Успех моего судебного иска на сто процентов был гарантирован.
Но после долгих раздумий я отказался от этой гарантированной идеи. Не из-за того, что я не хотел судейского разбирательства с моими бывшими начальниками, а потому, что мною был бы сделан прецедент. Многие бы из геологов ринулись отстаивать свои права, тогда бы российский бюджет просто лопнул от количества денежных выплат. Это было табу в современной оркестровке – никому, без приказа сверху не присуждать первооткрывательство месторождений.
Я попробовал, и у меня ничего не вышло, к великому сожалению. Меня утешает лишь только факт, что в геологическом отчете без всяких проволочек,