что, маразм у нее начался?
– Я не психиатр, – вдруг улыбнулась в ответ. – Глеб, пожалуйста, не говори таких вещей. И так все в семье сложно…
– Значит, маразм, – понимающе кивнул Глеб. – Я так и понял. Ну ладно, когда она платья обтягивающие надевала и короткие, как девчонка. И красилась сильно. Хотела помоложе казаться. Смешно, конечно, но не страшно. А Лёлик это ненормально. Я у нее когда был, она его обнимает, даже целует. Противно… И мне велела называть ее не бабушка, а Лора.
Так ее этот придурок зовет.
– Глеб, я тебя очень прошу, не обсуждай это не с бабушкой, не с отцом. Пожалуйста.
– Да понял я. Поэтому и пришел к тебе. А если вы разведетесь… – Глеб замялся, – у отца что за женщина?
Вопрос больно резанул по сердцу. Подростки такие жестокие. Глеб даже не понял, как ранил меня этими словами.
– Это у него спрашивай, – в горле встал ком.
– Я просто не знаю, как мне быть. С тобой остаться или с ним? – вдруг выдал Глеб. – Ты все время недовольная. А отец… Ему вроде как все равно, что происходит. Хорошо вроде как, не достает меня. А если у них ребенок родиться? Я ему не нужен буду? И отдаст он меня бабушке. А ей я буду мешать. У нее Лёлик. И где мне жить?
Про ребенка я вообще не думала. А ведь такое может случиться. Но и Глеб навертел страстей. Хотя в чем-то он прав. Отцу уже не до него. Бабушке тем более. А я с сыном не могу найти общий язык. Не получается, как ни стараюсь.
– Что бы я ни сказала, ты меня слушать не станешь, – посмотрела я в глаза Глеба. – Ты мне не веришь. Не знаю, почему, но не веришь.
– Просто ты всегда говоришь… занудно. Я и без тебя это знаю. А ты повторяешь снова и снова.
Может, так оно и есть. Со стороны виднее. Сложно достучаться до подростка.
– У вас в гимназии есть хороший психолог. Поговори с ним, – посоветовала я.
– Это бабушке надо к нему, – презрительно хмыкнул Глеб. – Я – нормальный.
– Психолог – не психиатр. Психолог помогает разобраться в ситуации, понять, что делать, как поступить правильно.
– Ты хочешь, чтобы я с тобой остался? – в лоб спросил Глеб.
– Конечно. Я же люблю тебя больше всех на свете, – едва сдержала слезы, навернувшиеся на глаза. – Но решать тебе.
– Я тебя тоже люблю. Только все так запутанно. Почему все не может быть, как раньше?
Когда я маленький был, мы все вместе в лес ездили. И на рыбалку. Помнишь?
– Конечно, помню, – вымученно улыбнулась в ответ. – Это было здорово.
– Так почему вы разводитесь? Почему у папы любовница? Из-за тебя?
– Может, я что-то не так делала, – призналась я. Может, и правда, дело во мне. – Но я всегда очень старалась, чтобы у нас все было хорошо. Не сумела… – снова чувство вины захлестнуло меня.
В развале семьи прежде всего виновата женщина. Не смогла удержать любовь, не смогла сохранить огонь страсти, стала скучной в постели… Так говорят… Но правда ли это?
– Вот видишь! – Глеб поднялся на ноги. – Ты всегда себя винишь. Я виновата,