кресла, деланного еще под деда, произнес Петр.
При этом он не забыл осмотреть кабинет и задержал взгляд на двери, не приоткрыта ли. В остальном звукоизоляция в этом помещении на высоте. Еще бы, такие вот беседы у его императорского величества могут случиться в самый непредсказуемый момент. Ну и что должен подумать тот, кто нечаянно застанет государя увлеченно беседующим с самим собой? Угу. Именно что озаботиться душевным здоровьем императора.
«Можно подумать, я куда-то пропадаю. Оно, может, с радостью и полетал бы где-нибудь в астрале, посмотрел бы на мир не только твоими глазами. Но, к сожалению, не имею подобной возможности», – с явной иронией ответил Буров.
– Жаль. Просто не представляешь, скольких проблем можно было бы тогда избежать. – Петр снова исторг вздох.
«Грех жаловаться, Петр Алексеевич. Я и в таком качестве тебе пользы немало приношу».
– Только сам решаешь, когда обозначать свое присутствие, а когда отсиживаться в дальнем углу.
«Не устал еще причитать, а, Петруша? Сколько раз говорено, что я вовсе не гений и всего не знаю. Хотя при этом и готов помогать. Заметь, помогать, а не решать проблемы вместо тебя».
– Послушай, может, все же наконец объяснишь, отчего ты не взял меня под контроль? Ну как ту итальянскую куклу, марионетку.
«Угу. Такого возьмешь».
Несмотря на то что речь Бурова возникала непосредственно в голове Петра и голоса как такового император не слышал, он без труда различал интонации. Кстати, Петр вполне мог общаться с ним и мысленно, но предпочитал все же говорить в голос. И похоже, Сергею Ивановичу это нравилось.
– Не прибедняйся. Я, конечно, не из столь развитого века, как ты, но все же голову на плечах имею. Ведь помню, сколько раз превращался в стороннего наблюдателя, словно и не мое это тело. Вот та самая марионетка и есть.
«А помнишь, когда это случалось?»
– Разумеется. Когда мне грозила смертельная опасность. А еще исподволь речью моей начинал завладевать, когда нужно было поведать какую умную мысль моим сподвижникам, заставляя потом меня самому себе дивиться. Да только я ведь понимаю, что ты вот так можешь меня оттеснить в любой момент. Я вырос, возмужал, стал личностью, но и ты все это время не стоял на месте. Так почему?
«Ты помнишь, что было в той белой пустоши?» – после минутного молчания наконец произнес Буров.
– Признаться, только урывками. Появляются какие-то фрагменты картинок, фраз. Но в целом… Нет, не помню, – пожав плечами, вынужден был признать Петр.
Наконец-то. Их знакомство состоялось пять лет назад. За эти годы Петр неоднократно пытался получить у Бурова ответ на этот вопрос, но тот постоянно отшучивался, переводил беседу в другое русло или вовсе запирался. А вот теперь, похоже, разговор все же состоится. И Петр боялся вспугнуть настроенного на откровенность Бурова. Ну не любил он загадок, всегда