заученно, как царь Святовир учил, ответил:
– Царь-батюшка, то, что ты Казанское и Астраханское ханства к рукам прибрал, да ещё Ногайскую Орду себе присовокупил, дело твоё и нас это не касается. И какие у тебя отношения с ханом Девлет-Гиреем нас тоже не волнуют. А волнует нас то, что бояре пермские и нижегородские, самарские и саратовские чуть ли не каждый год вылазки со своими ратями на нашу сторону устраивают. Мы же, наоборот, на вашу землю не заримся и кровушку зря не проливаем. Вот потому, опасаясь наскоков русичей, мы и строим свой Заволжский Вал с фортами и крепостями. Как говорится, бережёных и боги берегут.
Грозный поморщился от этих слов. Боги, боги… Хотел он уже послам нотацию дать, что один бог на небесах и над всеми длань свою простирает, да вовремя остановился. Царь знал в совершенстве пять чужих языков, ещё столько же понимал. В его наверно богатейшей во всей Европе библиотеке хранилось столько документов всяких с ещё седых времён, что не ему послам, а им царю Московии впору лекцию читать. Ведь знал он доподлинно, откуда есть пошла земля русская. С Русколани, ещё и Лукоморьем и Беловодьем называемой, пришли на Русскую равнину, на волжско-днепровские берега русичи-русы и теми же богами окормлялись они, что и сейчас тартарцы. Но они-то от своих богов древних и мудрых не отреклись, а вот русичи…
Плакаться перед послами о том, что неудачен оказался поход его армии на Ливонскую Конфедерацию, и что пришлось и Нарву, и Копорье и другие, ранее завоёванные земли на берегу Балтии отдать полякам да шведам, ему не хотелось. А просить царя Святовира, чтобы он как встарь, во времена батыевы, помог ему войсками, не мог. И гордость не позволяла просить помощи, и другое понимал – большой урон в людях претерпела Тартария после нескольких страшных эпидемий чумы, холеры и нашествия джунгарцев.
– Донесли мне, что хана Едигея, какой-то хан Кучум умертвил и теперь он в Кашлыке правит. А ведь хан Едигей данником моим был и все земли в верховьях Иртыша и Тобола к ним тяготели. А с этих земель ясак мы собирали в виде рухляди меховой. Теперь вот подумал я войско против Кучума послать и изгнать его с той земли. По северам мы в ту землю пройдём, так что не через Заволжский Вал будем ломиться. О том царь Святовир пусть знает.
Кречет нервно переступил ногами:
– Хан Кучум это брат родной Едигея. Пришёл он из Хорезма, что стольным градом является Независимой Тартарии. Он и к нам, на среднюю Обь, сунуться хотел, да мы ему окорот дали. Так что это ваши с ним дела, царь-батюшка, мы тут вам ни вредить, ни помогать не намерены. Но под Грустиной два тумена нашей армии располагаются, так что не ходи туда…
Прозрачный намёк посла был дерзок, и уже за это Кречета могли тут же вздёрнуть на
дыбу. Хотя угроза эта была так себе. Сейчас в столице северной Тартарии и полтумена не набралось бы. Почти всё своё воинство: сотни и тысячи мастеровых царь Святовир бросил на строительство Заволжского Вала. Именно с этого направления тартарцы ждали главный подвох со стороны Московии.
Иван Грозный �