журись, Микула, Бог нас не оставит. Глядишь, казацкая чайка и нам свободу даст, а нехристей этих в Ад отправит.
– Дай то бог, Осип. Дай то бог. А вы кто будете, православные? – спросил Микула, – совсем ведь молодой хлопчик! – удивился русин.
– Иван я, отца Семёном зовут, – назвался Мошкин, – возчики мы, из Тулы. По глупости попался, на рыбалке. Карасей ловил, да самого поймали.
Все дружно засмеялись, хоть всем было и не до смеха. Казак подошёл к Ивану, одобрительно хлопнул по плечу, и сам произнёс:
– Да здесь всех так отловили. Кого с обозом взяли, кто на охоте или рыбалке попался. Меня Григорием Киреевым сыном Ильиным зовут, с Дона я.
– Все здесь очутились, ну…– говорил Микула и презабавно развёл руки, зазвенев цепью, – попались как рыбы в сети.
Тут дверь отворилась, и турок поднял свой мушкетон, и навёл на пленников, затем рукой поманил к себе. Все пошли к выходу, не зная, что и думать. Но всё было куда проще- стражник отвел кандальников в отхожее место, а затем опять запер в узилище.
***
Утро началось для пленников рано, их подняли ещё до рассвета, вывели наружу. Перед ними стоял Ахмат, уже знакомый для Ивана. Он здесь распоряжался, ему почтительно кланялись стражники. Женщины с закрытыми лицами принесли пленникам хлеб, вяленую рыбу и воду. Была и вода, что бы ополоснуть руки перед трапезой. Ели не торопясь, татарин их не подгонял.
Рядом, из другого узилища, выводили женщин. Они были без кандалов, в уже запылившейся одежде. И им раздавали такой же простой завтрак. Судя по облику, полонянки были тоже с Червоной Руси. Говор был понятен Ивану, хотя и отличался от его, привычного языка. Русины попробовали подойти, но тут подскочили татары, и древками копий отогнали единоплеменников друг от друга. На этом стражники успокоились, и уселись рядом на корточках, быстро говоря о своём. Впрочем, некоторые пленники не успокоились на этом.
– Откуда вы сами, красавицы? – крикнул неугомонный Микула.
– С Волыни, – ответила одна из женщин с закутанным в платок красивым лицом.
– И я оттуда. Вернусь, передать то что?
Девушка только отрицательно кивала головой в ответ, и отрывала куски от лепёшки, стараясь не смотреть на Микулу. Вскоре подошёл знакомый им Ахмат, и с ним были его воины. Коней татары вели в поводу. Приближённый же начальника вёл двух коней. Он подвёл коня господину, тот любовно погладил его, угостил лакомством, потрепал по гриве. После он ловко запрыгнул на красивого коня, и двинулся к гавани, за ним вели пленных, его добычу. Кандалы натирали руки, хотя им дали мешковину, что бы подложить под жёсткое железо. Цепи не позволяли идти широко, и невольники делали лишь небольшие шажочки. Все вместе они звенели почти так, словно были тройкой коней на свадьбе. Вокруг бегали маленькие татарчата, кидались в пленных рыбьими костями, раковинами, кричали :
– Урус, урус!
Стражники улыбались, иногда ласково трепали озорников по головам, и только около самой гавани, отогнали злобную малышню от невольников.
Ахмат