обратился к воспитанникам господин Камерон, когда добрая половина куриной тушки была уже уничтожена. – С завтрашнего дня мы начнем с вами индивидуальные занятия. Самсон у нас будет первым.
– Это как послушания с сестрой Александрой? – с улыбкой подметила инициативная Иви.
– Абсолютно так, моя хорошая, – отозвался Камерон и потер ладони. – Только с каждым по отдельности. И нужны они для того, чтобы все вы поскорее обрели семью! Да-да, оглянуться не успеете, как станете прехорошенькими малышами, и за вами придут новые, любящие родители!
– Как здорово! – хихикнула девчушка.
Больше всего на свете такие дети, как Иви, Боузи, Ада, Самсон, Тина и Тиг, хотели одного: быть любимыми. А любовь бескорыстная, честная и всеобъемлющая была возможна лишь с теми, кто был готов занять пустующее родительское место. По крайней мере, так было положено думать. И к этому же – требовалось стремиться.
– Все доели? – холодно поинтересовалась сестра. – Тогда благодарите Создателя за трапезу и поспешите пройти в вашу детскую.
Несмотря на то, что комнат в доме благодетеля было достаточное количество, детям была выделена всего одна, называвшаяся «детской». Она представлялась достаточно просторной для того, чтобы уместить шесть кроватей и святой уголок для утренних и вечерних молитв. Но, в отличие от остальных комнат, музейный зал отнюдь не напоминала.
Во всей этой искусственности интерьера было что-то еще.
Неизвестное, заведомо жуткое, превращающее предметы быта в качественно выстроенный антураж.
Дом был ненастоящим.
Дом был кукольным.
Но почему?
Могло ли случиться так, что детям в нем не суждено было повзрослеть и вырасти?
Путь до общей спальни пролегал через широкую главную лестницу, у которой любили играть малыши. Это подножие им приглянулось с самого первого дня пребывания и теперь, по большому секрету, было назначено местом для собраний в свободное от занятий время.
На первом этаже находились столовая и кухня, гостиная, в которой разрешались тихие игры и дневной отдых, библиотека, предназначенная для уроков с сестрой Александрой, и всегда закрытые кабинет господина Камерона и кладовая. На втором расположилась нынешняя детская, комната, выделенная для сестры Александры, спальня хозяина дома, две свободных гостевых и еще три двери, дергать которые запрещалось. Ведомые любопытством, малыши уже пробовали совершать вылазки туда во время дневного сна, но их походы неизменно кончались нагоняями от послушницы.
Те, кто прожил вместе с этой женщиной уже достаточно долгое время, рассказывали Боузи, что наказывала она строго, но как именно – мальчик пока не знал.
Однако каждый из его новых товарищей по несчастью повторял одно:
«Бог все видит! Он знает о наших грехах раньше, чем мы успели их совершить. Поэтому послушница не дает нам допустить те проступки, за которые предстоит каяться».
В том, что у Господа были время и возможность читать мысли каждого на планете, Боузи отчаянно сомневался.