второй же остался без защиты, как и Марьян, но главное, они стоят спиной ко мне и меня не видят, в отличие от гвардейцев, которые меня заметили и не подают вида.
Я вскидываю руку с боевыми кольцами, прицеливаясь во врага без защитной техники, и мысленно активирую ледяное копье, напротив моей руки материализуется острая ледышка с длину и толщину руки взрослого мужчины, и она срывается в короткий полет, пробивая грудь врага.
В это мгновение бойцы взорвались движением. Кер бросается в атаку на своего визави, начав засыпать его ударами, Марьян, не теряя времени, делает прыжок к раненому, который начал падать на пол, и одним ударом сносит ему голову, а после присоединяется к Керу, и они вдвоем начинают теснить противника. Тому сложно отбиваться от двоих, и периодически удары гвардейцев чиркают по его панцирю.
Бойцы дерутся в тишине, не произнося ни звука, будто боятся привлечь к себе внимание, слышен только звон сталкивающих клинков и то, как они шоркают защитной технике.
– Вихрь клинка, – первым не выдерживает Кер, его движения стали еще быстрее, а меч начал порхать будто невесомый. Марьян же не лезет в лоб, а поддерживает Кера, атакуя то с одного бока, то с другого.
Защитная техника врага выдерживает еще пару ударов и слетает с него.
– Да, что б вас, – рычит враг. – Жар духа, – он поднимает свободную руку и делает неуловимый жест. С его руки срывается волна синего пламени, летящая в гвардейцев.
От волны идет жар, даже я это чувствую. Кер волну принимает на свой панцирь, а Марьян прячется у него за спиной, в это время противник делает огромный прыжок спиной вперед и поворачивается в мою сторону. Он, видимо, в пылу схватки не заметил моего вмешательства, а может, уже и забыл, на его лице читается удивление.
В то же мгновение с моей так и не опущенной руки срывается огненное копье, летящее ему в лицо, а на пальце рассыпается прахом артефакт одноразка.
– А-а-а, – в уши бьет крик, полный боли и агонии, голова противника вспыхивает вмиг от попавшего в него огненного копья, будто начав плавиться.
Секунда, другая, и он, корчась в предсмертных судорогах, падает на землю, пара мгновений, и он затихает, его голова превратилась в сплошной уголек, куски плоти просто отваливались, открывая вид на подкопченный череп. На месте глаз и рта пустые провалы, в ту же секунду в нос бет запах жареного мяса, а меня немного мутит, но я сдерживаю рвотные позывы. Ко мне начинает приходить понимание, что я только что убил двух людей, и в груди начинает рождаться ураган из эмоций и чувств. Стоп, это не люди, это ублюдки, что пришли сюда забрать наши жизни и убить нас, никакого сострадания к ним. Я зацепился за эту мысль и сосредоточился на ней, не сказать, что мне сразу стало легче, но меня начало отпускать, а буря эмоций и чувств по отношению к убитым стала тускнеть.
– Во время подоспели, ваша светлость, – раздался голос тяжело дышащего Марьяса, и я отвел взгляд от не самого приятного зрелища.
– Своих не бросаем, – и я попытался выдавить из себя улыбку, чтобы подбодрить бойцов,