я возвращаюсь, пленники уже вовсю крутят шеями, пытаясь увидеть своего врага, но я не подхожу к ним. Поставив на попа, вытряхиваю из бочки два тяжеленьких мешочка и оставляю их лежать на полу, подняв немного повыше.
Пусть стечет, насколько это возможно, из пропитанной ткани вино и облегчит мне работу по удалению его остатков из мешковины.
Сразу занимаюсь второй бочкой, так же выбиваю крышку и выплескиваю вино на пол подвала, выложенный крупными камнями с раствором вокруг. Какое-то время вино постоит здесь, в подвале, сразу не просочится в землю, что мне и требуется.
Так же мешочки летят к своим братьям, тяжело звякнув по прилету, а я занимаюсь третьей бочкой, потом четвертой и вскоре вижу, что пленники пытаются расползтись в разные стороны, держа головы как можно выше.
Все, пора заняться ими, бродить по щиколотку в вине я не хочу, его вылилось на пятнадцать сантиметров выше уровня пола подвала и для моих планов этого вполне достаточно.
Длинным прыжком я залетаю на спину одному из Рыжих и под ненавидящим взглядом второго наступаю ему на голову одной ногой, прижимая ее к полу. Слушаю с пару минут страшные и ужасные проклятия, пока тело под ногами сначала сопротивляется, потом судорожно дергается, затем затихает совсем. Для верности жду еще пару минут, узнавая о себе столько всего негативного, что даже не подозревал о таких своих возможностях. Второй Рыжий путем невероятных усилий добирается до своего, теперь точно совсем мертвого брата и пытается укусить меня за носок мокасина.
Хорошо, что он так удобно подобрался, я переступаю с неподвижного тела на него самого, потом так же слушаю бульканье и хрипы какое-то время. Когда он затихает наконец, наклоняюсь и срезаю веревки с рук первого погибшего от моих ног, дальше освобождаю ноги и бросаю веревку к мешочкам с камнями, с которых стекает темная жидкость.
Обыскивать Рыжих я не собираюсь, пусть пояса со всеми сокровищами остаются на своих хозяевах, как доказательство того, что они умерли сами, просто захлебнулись.
Захлебнулись усилием воли, а что тут странного? Нелюди же и поступки у них нечеловеческие.
Кто от них ожидает чего-то другого, тот пусть сам голову об этом ломает.
Потом перескакиваю на первого и освобождаю от пут. Наверняка, что от веревок останутся какие-то следы на руках, но тут я ничего не могу поделать. Поэтому не переживаю особо, да и распухнуть они могут хорошо, если неделю пролежат здесь, пусть даже все вино впитается в землю.
Оставляю тела лежать в море вина, от аромата которого меня уже немного подташнивает, пока возвращаюсь к более созидательному труду, так же выбиваю крышки и складываю мешки с добычей выше уровня вина.
В седьмой бочке, стоящей в стороне, ничего не оказалось, как я и ожидал.
Перед тем, как ее вылить, приходится поднять мою добычу повыше, плотное вино плохо просачивается в землю, уровень его уже сантиметров под двадцать выше пола в подвале.
Потом я мою в ведре с водой мокасины сверху и промакиваю в нем же мешочки с камнями. Возвращаюсь на кухню за новой