Стрела с воем впилась в дерево, разбрызгивая вокруг сосновую кору и щепу.
– Ух-ты!– выдохнули мальчишки и принялись по очереди натягивать монгольский лук.
Евпатий с улыбкой смотрел на них.
За чащобой слышалась песня, девки собирали по берегам лесных речек обожженную первыми морозами калину. Листья осыпались с берез и кленов. Страда давно закончилась. Хлеба обмолотили и ссыпали зерно в закрома. Над Рязанью с утра до ночи плыл колокольный звон. Пришла пора вести под венец сыновей и дочерей.
И в нескольких верстах от города слышен был малиновый звон рязанских колоколен.
Младшие сыновья Евпатия принялись биться на палках, а старший продолжил упражнения с мечом.
– Господи,– прошептал Евпатий, прислушиваясь к песням, доносившимся из лесу, к колокольному перезвону и шуму ветра в сосновых кронах.– Господи, благослови! Жива Русь…
Домой возвращались полевой дорогой. В небе густо летели косяки перелетных птиц. День был теплый, ласковое осеннее солнце радовало.
К Евпатию подбежал младшенький Стёпка:
– Тятя. Расскажи про Добрынюшку!
Евпатий улыбнулся:
– Слушайте, богатыри! Долго ли, коротко ли сказ сказывается, слово к слову складывается. А во времена не столь давние вырос в Рязани-городе удалец-молодец Добрыня-свет-Никитич! Ростом вымахал в сажень и силушкой бог не обидел. А задира да просмешник был, не приведи Господь! То одного словом заденет, то другого. Но кто его на похвальбе не ловил, в честном бою одолеть не смог! Одного славного удальца Добрыня побил, другого. И пошла по земле русской молва, де живет на Рязани молодец, равных которому нет. Услыхал об этом старый Илья Муромец и решил проведать Рязань. Посмотреть, что за богатырь на Руси появился. Приехал в город крестьянин крестьянином, никто его не узнал. Привез на подводе кадушек с солеными огурцами, торг на рынке ведет, а сам слушает, что про Добрыню Никитича говорят. А говорят про него разное, кто за удальство хвалит, кто за озорство корит. Призадумался Илья Муромец. Какой же Добрыня богатырь, коли озорства от него больше? Богатырь за Русь на дальних рубежах горой встает, ворогов бьет. А Добрыня только по кабакам шляется да бахвалится. А тут, как на грех Добрыня на рынок пожаловал, начал озоровать, добрых молодцов задирать. Не выдержал тут старый Илья да и встал ему поперек дороги. «Что это ты, старина, на меня так бойко глядишь?»– усмехнулся Добрыня Никитич. «А вот то и гляжу, что ты отца своего с матерью позоришь, с лихими людьми хороводы хороводишь!»– ответил Муромец. «Шел бы ты, старик, покуда цел. Я ведь богатырь рязанский, а не какой-нибудь пострел!»– сказал Добрыня Никитич. «Вот уж насмешил ты меня!– расхохотался старый Илья.– Много скоморохов я видал. Видно и ты из таких. А коли не брешешь сейчас, так пойдем за вал и вволю потешимся там!» От таких речей старика Добрыня онемел. А потом, как захохочет и говорит: «Ну, пойдем, коли напросился сам!» Вышли они за крепостные ворота, народ за ними валом валит. Добрыня все на смех принял. Но как бороться начали, улыбка с его лица сошла. Боролись Добрыня с Ильей Муромцем с