успокаивал сын свою матушку.
– Ты лечись, раньше времени не сбегай из больницы, – говорила женщина, – я справлюсь. Всё дома хорошо.
– И вот, возьми, – и Яков отдал пакет матери, – там надолго хватит.
Женщина открыла конверт, только покачала головой и поспешно спрятала не в свою кошёлку, а в потайной карман плотного жакета.
Стабров не мешал разговору, ждал, и сам себя поблагодарил за терпение. Подошёл лишь тогда, кога женщина собралась уходить.
– Яков Семёнович? Стабров, Сергей Петрович, полицейский чиновник сыскной полиции. Это вам, – и отдал свёрток больному, – там апельсины, сельтерская вода, ну ещё по мелочам.
– Спасибо, ваше благородие! А это моя матушка, Аграфена Никодимовна, – представил свою мать полицейский.
– День добрый, ваше благородие. Пойду я, – заметила женщина, – не буду мешать. Видать, по службе.
– Я буквально на полчаса, Аграфена Никодимовна, если возможно? – Стабров говорил таким тоном, почти извиняясь.
– Я в коридоре обожду, – согласилась посетительница, – там стулья есть.
Стабров подождал, пока женщина выйдет из палаты, тогда присел на табурет рядом с Гурниным.
– Про тот вечер, Яков Семёнович… Что за авто было, не припомните?
– Renault AG1 .Это точно, я тоже автоспортом интересуюсь. В машине четверо их было, с водителем. И номер авто грязный был, словно его нарочно испачкали. Но, последнюю цифру разобрал, единица. Пытался я их остановить, но меня, вот, сбили. Правда, словно водитель только оттолкнуть меня хотел, а не убить, или просто так показалось. Ну а обнаружили меня, когда наш экипаж из участка приехал, со сменой поста.
– Так… Ещё одно… Вам сегодня принёс посыльный пакет. Мне нужно только письмо, содержимое ни к чему…
Гурнин сначала нахмурился, затем покраснел, и вытащил из под подушки пакет коричневой почтовой бумаги, понятно, без адреса и почтвых штемпелей. Стабров приоткрыл, а там лежал листок бумаги и десять купюр по десять рублей. Сергей Петрович выудил листок, и жадно прочитал написанное. Всего одна строка…
«ПРОСТИТЕ»
Написано было печатными буквами, на листке вырванном из блокнота. Конверт же Стабров вернул Гурнину.
Странный облик налётчиков вырисовывался, судя по такому посланию. «Благородные бандиты», не желающие никому зла? Если настоящие экспроприаторы, из молодой поросли, тогда дела совсем плохи. Но, что хорошо, кажется стремятся избежать убийств, как быстро подумал Стабров.
– Деньги ваши. Если не секрет, сколько было всего?
– Восемьсот. Теперь начальству моему доложите?
– Да для чего? Лекарства денег стоят, Яков Семёнович. Вам лечиться ещё надо.
– А мне наш пристав обещал, что дежурным в участок переведёт, как выздоровлю. Врач говорят, что всё хорошо у меня будет, только хромота немного останется.
– Ну, благодарю за честность. Обо всём лишнем умолчу. Желаю всего самого хорошего! – попрощался Стабров с городовым и вышел из палаты.
У дверей, в коридоре, так и силела