Но человеческое сознание не может без обобщений. Есть стандартные инструменты мышления, врожденные свойства, биологически обусловленные.
ФАРИА. Человеческое сознание еще не на то способно. Нас, например, здесь собрать.
АНДРЕЕВ. Где это «здесь»? (снова начинает медленно расхаживать).
ТОРГОВЕЦ. Верней сказать: «в когда»?
ИВАН. Кого это «нас»?
ФАРИА. Если есть трюм времени, то есть и его палуба. Есть парус времени, есть рулевой. А ветер, который несет корабль – это выше человеческого сознания. А, Лёша? Но индейцы могут представить и ветер, и штиль. Цунами времени! А развитое, как мы считаем, сознание даже трюм времени (обводит руками помещение) представляет довольно смутно. И единственный вывод сделает, что, если есть трюм «А», значит должен быть трюм «Б». (Пьет чай). Между прочим, его императорское величество зрит в корень.
Иван приосанился. Из-за занавески появилась Вера, которая подошла к нему и стала ласково гладить волосы Ивана.
АЛЕКСЕЙ (встает). Ах-ха! Есть неувязка. Мы все здесь враги государства и предатели родины. Ввиду приверженности идеям – разным у каждого, но опасным для власти – нас приговорили к тюремному заключению. Это нас объединяет в «нас». Окей. Но Иван Антонович был ребенком и его преступление, лишь в самом факте рождения. Родился в определенное время, в определенной семье и – застенки. Его присутствие в трюме – нелепость.
АВВАКУМ. Кому – нелепость, а кому – промысел.
АНДРЕЕВ (нервно). Нет, это как раз объяснимо. Его вызволяли! Пытались вызволить. Попытка освобождения Ивана Антоновича была вызвана заключением Россией перемирия и впоследствии мирного договора. Вернуть престол Ивану Антоновичу вознамерились сторонники продолжения войны и… (Ивану) ваше величество, вы же согласились?
АВВАКУМ. Бы!
АНДРЕЕВ. Вы бы согласились?
ИВАН. Вне всякого сомнения, да.
АНДРЕЕВ. С условием продолжить войну? Свою свободу выкупить ценой многих жизней? Простых ребят, русских крестьян, набранных в рекруты… Под пушки бросить деревенских парней… ради собственной свободы?
ИВАН. Не свободы. Трона.
ВЕРА (гладя Ивана). Ох ты мой маленький деспот… тиран.
ТОРГОВЕЦ. Император! Эй, идущие на смерть приветствуют тебя!
АЛЕКСЕЙ. Император – не святоша. Без убийства он не может удержаться на маршруте, а в тоске на смертном ложе ты мечтал о Марке Бруте. Иван Антонович, Иван Антонович…
ВЕРА. А вы бы отказались, Лёша?
Алексей молчит, садится за стол, тасует карты.
ФАРИА. Сколько вам лет Иван Антонович? В ваши годы нельзя быть предателем. Я всегда это говорил.
АВВАКУМ. Законный государь, есть помазанник Божий. (Пауза) свобода – есть дар.
ВЕРА. Свобода не подарок, а приз. (Садится за стол, забирает карты у Алексея, раскладывает пасьянс).
ФАРИА. Все как в Англии: после Карла Первого Кромвель; после Кромвеля – Карл Второй и, быть может, после Якова Второго – какой-нибудь шурин или другой родич, какой-нибудь принц Оранский; бывший штатгальтер станет королем, и тогда опять – уступки