Пока.
– Пока. – отрешённо прошептала я и чмокнула трубку на последок.
Отложив телефон, я не могла не покривиться неприятному чувству. Солгать лучшей подруге не было чем-то обыденным. Ещё ни разу между нами не возникало секретов и недомолвок. Бекки была всегда в курсе всех моих похождений, и даже более того, она принимала в них немаловажную роль. Ответственная девушка прикрывала меня перед родителями и преподами, пока я валялась в постели университетского общежития в похмелье, ровно как и была начеку, когда я уезжала на очередное рандеву с малознакомым красавчиком. Бекки была незаменима. Она была моей скалой, моей поддержкой. И как я ей отплатила? Разбудила в шесть утра и солгала, вот как!
Но как бы я ни была расстроена своим поступком, мне ещё предстояло узнать, что за игру задумал сыграть со мной Йен. Любопытство до сих пор сжигало изнутри, оттого то, наверное, мне и не спалось. Присев на кровати, я провела рукой по сваляным волосам и зевнула. Взгляд сам собой заскользил по комнате и остановился на клочке бумаги, валяющейся у двери.
«Это не моё».
Поднявшись с кровати, я медленно подошла к таинственной записке, судя по всему просунутой под дверь, и остановилась на безопасном расстоянии, словно та была бомбой. Трудно было разобрать надпись, но что-то мне подсказывало, что та имела какое-то отношение к сегодняшней игре.
– Была ни была. – тихо прошептала и осторожно взяла послание в руки.
Только вот прочтение его, ввело меня в ступор.
«Пища для чрева, и чрево для пищи; но Бог уничтожит и то и другое.»
1Кор. 6,13
«И как это понимать?» – тряхнула я головой, и перечитала вновь.
Нет, слова были всё теми же, что и в первое прочтение. Аккуратно выведенными шариковой ручкой и абсолютно непонятные. Причём здесь тринадцатый стих к коринфянам? Йен что, в монахи решил податься? А может это какая-то странная шутка?
Поняв что ответы я получу только когда встречусь лицом к лицу с «экземпляром», я тяжело вздохнула и вернулась в кровать. Только вот спать не хотелось, а валяться бревном без дела, казалось невыносимым. Прихватив чистую одежду, и всё ещё сжимая записку в руке, я отправилась в душ. Но даже бодрящие капли воды не смогли отвлечь меня от загадочного письма. Прокляв в мыслях всех святых, что допустили «братца» в мою жизнь, я оделась в джинсовые шорты и свободный бежевый топ, и сунув записку в задний карман, покинула ванную.
Нервы успели расшататься в конец, когда я наконец прошла на кухню и увидела Йена, преспокойно попивающего кофе в одиночестве за столом.
– Доброе утро. Хорошо спала? – осведомился он как ни в чём ни бывало.
– Ты лучше вот это объясни. – проворчала я, пихая ему под нос клочок бумаги. – Что это?
– Это, Лилли, называется записка. Ну знаешь, когда один человек хочет сказать что-то другому, но считает что проще будет это сделать в письменном формате…
– Не паясничай! – зашипела как змея и уселась на стул рядом. – Это как понимать? Это шарада какая-то? Ребус?