в кино?
Ее забота, привычная, чуть хлопотливая, успокаивала Валю не хуже валерианового корня. Пусть только они вернутся, говорил себе Валя, и я все им расскажу. И, когда мама увидит свою Сашу… А она ее обязательно увидит… И заставит варить кашу и покупать фрукты…
Дальше Валина фантазия не шла, он начинал смеяться, и ему становилось легче. Пусть они только вернутся – осталось чуть больше недели; он убирал в квартире, катался в парке на велосипеде, в пятницу даже съездил на пляж, где, сидя в тени под выгоревшим тентом, смотрел на девчонок, его ровесниц, которые прыгали в воду с жестяного понтона. Их микроскопические купальники, намокнув, сделались почти прозрачными; Валя решил приехать на пляж и в субботу тоже.
С утра, как обычно, он позвонил маме – и телефон не отвечал. Это было очень странно, но еще не пугающе: в конце концов, она могла уронить телефон в море. Тогда он перезвонил отцу. Отец отозвался, и голос у него был такой, что Валя похолодел.
– Не могу сейчас говорить, – сказал папа. – Позже.
– Мама здорова?! – выкрикнул Валя.
– Здорова, – сказал отец тяжелым, как камень, голосом. – Все здоровы. Потом поговорим.
Валя закружил по комнате, будто пойманная в банку муха. Александра Игоревна сказала: «Это и моя мама тоже, и я не допущу, чтобы с ней случилось что-то по-настоящему серьезное». А «несерьезное» – это как?!
Он не поехал ни на какой пляж, он не выходил из дома, хотя на улице был замечательный июльский день. Он то и дело проверял, заряжен ли телефон, и в порядке ли связь, и нет ли пропущенных звонков. Он даже в туалет ходил с телефоном; так прошло три часа, и наконец-то мама перезвонила.
– Валик, – сказала она очень тихим, прозрачным голосом. – Мы с твоим отцом прилетим завтра. Удалось поменять билеты.
– Но что случилось?! – выдохнул Валя. В интонации, с которой она произнесла «с твоим отцом», ему померещилось что-то невозможное, как дыра в небе.
– Потом, – сказала она коротко, будто обрезая струну. – Встречать нас не надо.
Конечно, Валя нашел в Сети единственный рейс из Тивата на завтрашний день. И конечно, он поехал в аэропорт.
Рейс задерживался на три часа. Сжав зубы, Валя сидел напротив табло прилета. Это была его долгая, личная борьба с Александрой Игоревной. Заслезились глаза – но Валя не отрывал взгляд от строчек. Он ждал каждую секунду, что или табло сломается, или Александра явится собственной персоной. Но вместо этого позвонила мама.
Они уже вернулись. Рейс был не из Тивата, из Дубровника и прибыл рано утром. Мама не понимала, зачем Валя поехал в аэропорт, хотя его ясно просили подождать дома.
Валя взял такси – дурацкая растрата, но он не мог ждать автобуса или электрички. Такси застряло в пробке. Когда Валя переступил порог, в квартире пахло сердечными каплями. Купальники и летние принадлежности были свалены на диване в гостиной, а в спальне отец заново паковал свои вещи – рубашки, брюки, костюмы, туфли.
– Наконец-то, – сказала мама.
Она стояла у окна кухни спиной ко всем