сразу становится очень сладко и вязко. Я теряюсь в разнообразии вкусов, жую и пытаюсь поверить, что такое существует. Лесные ягоды, груша, дыня, арбуз, яблоко, киви, кумкват и ещё десятки знакомых и не очень мне фруктов сочетаются в одном, сменяя друг друга. Как будто фрукт подстраивается под мои желания! Я кусаю ещё и ещё, заставляя колючку создавать для меня определённые вкусы. Ел бы так до конца жизни!
− Что это?
− Клуторус. У вас там такое не растёт? − говоря «там», Кая кивает наверх.
− Впервые слышу, − отвечает ей Паша. А если уж он чего-то не знает, значит, и не было такого.
− Как же вы там вообще живёте? − она явно передразнивает меня и мои рассказы о картошке, недоумённо покачивая головой. С удовольствием закидывает последний кусочек клуторуса в рот и всем видом показывает, что такая жизнь не жизнь. Я фыркаю и пожимаю плечами. Сравнивать нам нечего. Для меня этот мир по-прежнему остаётся лишь сном, а дом – настоящим.
Обед стремительно заканчивается, означая одно: пора выдвигаться.
− Ну, что? Отдохнули? Тогда в путь! – Кая заговаривает первой, и её хитрая ухмылка не предвещает ничего хорошего. Впрочем, я уже начинаю сомневаться, есть ли тут вообще что-то хорошее для всё ещё ни капельки не отдохнувших нас.
Джунгли шестые
Зубы стучат друг о друга, выбивая что-то явно похожее на «SOS». Вокруг так шумно, что тычки в бок кажутся чем-то далёким, неощутимым…
− Ай!
Ладно, ощутимым, очень даже ощутимым! Я с трудом открываю глаза и подрываюсь, как соседский пёс, услышавший команду «гулять». Я в чёртовых джунглях. Это был не сон. Хочется зажать уши, заорать, пнуть соседний куст и спросить, какого чёрта так холодно. Прежде чем я успеваю хоть что-то, раздаётся насмешливый голос:
− Спящая красавица проснулась и поняла, что не в своей кроватке? Или он припадочный?
− Нет, он… − Паша пытается что-то ответить, но мне почему-то не хочется слышать его подколки прямо сейчас.
− Я вас, вообще-то, слышу, − надеюсь, мой голос не звучит как у обиженной девчонки. Пальцы неловко прочёсывают спутанную шевелюру, заодно вытаскивая из волос веточки, комки грязи и даже жуков. Костёр тлеет в метре от меня, но тепла не приносит. – Почему здесь так холодно? Разве мы не в джунглях?
− А ты думал, я просто так хожу в шкурах? – Кая улыбается, и ехидство капает с её губ, как сок со свежесорванной травинки.
− Почему в этом мире всё пытается меня убить? Почему никому не снятся милые пони, единороги, сладкие домики и добродушные жители?
Да, по утрам я очень легко выхожу из себя. Особенно когда почему-то просыпаюсь не у себя в кровати. Глупый Мишка со своими монстрами!
− Потому что это мир кошмаров? Детский мир находится немного в другом месте. Наверху. Увы, придётся выживать как-то и тут, герой.
И почему то, что должно звучать комплиментом: «герой», «рыцарь», – звучит оскорблением? Брат меланхолично улыбается, делая зарядку. Что?! Паша делает зарядку?! Неужели небеса упали, мир перевернулся