вскользь проходит по боку. Снова выпад, резко опуститься на землю и ногой подбить стоящего справа. Он валится на землю, и у меня есть несколько секунд передышки. В мою спину тут же что-то упирается, и я отскакиваю, занося локоть для удара.
Шкурёныш! Этот ребёнок отбивается от двух противников весьма умело, но всё равно отступает. Я резво обхожу его и оказываюсь спереди. Рука ноет от ударов, на боку наливается синяк, но сейчас не до этого. Я снова бью, но ни один из кулаков не достигает цели. Ловкие ребята! От трёх из пяти выпадов мне удаётся увернуться. Эти двое сильнее, чем те, которых я уложил ранее. Оглядываться на то, что происходит за спиной, нет времени. Я делаю шаг назад, тут же понимая свою ошибку. Не успею увернуться!
Когда на плечо обрушивается массивный кусок дерева, я в отчаянном прыжке пинаю одного из противников в коленку. Пока незадачливый торговец прыгает на одной ноге, крича неизвестные ругательства, второй уже склоняется надо мной. Верёвка плотно оплетает кисти. Мои пинки либо блокируются, либо попадают в твёрдую куртку.
− Помощь вызывали? – ослепительно улыбается Кая, когда торговец с воем падает. Верёвки рассыпаются по земле.
− Ты вовремя! – с облегчением улыбаюсь я, хватаясь за протянутую руку. Левая часть тела отзывается болью на каждое движение, но мне всё равно. Мама каждую неделю, а то и не по разу, обрабатывает мои ссадины, полученные в войне за справедливость. Правда, сейчас обработать их некому. Пашка молча осматривает меня и кивает.
Оглушающий рёв раненого зверя сотрясает душу. Шкурёныш трижды дует в закрученный рог. Сражения прекращаются, и один за другим дети в шкурах растворяются в прорезях шатра.
− Уходим, − кричит Кая, хватая нас обоих за руки.
Плакали наши поиски Мишки. Пойманные взбешёнными торговцами, мы явно ничем не сможем ему помочь.
Джунгли десятые
Ветки, лианы, листья хлещут по лицу и рукам, ноги гудят от напряжения, но темп я не сбавляю. Мы бежим уже целую вечность, даже не имея возможности рассмотреть, что там впереди, за густыми зарослями. Только бесконечный бег, хлёсткие удары и пугливые вскрики обезьян в вышине. Мы снова в проклятых джунглях. Если они раньше и не снились мне в кошмарах, то только по ошибке. Лёгкие разрывает тысячами льдинок изнутри, а мы всё бежим и бежим. Даже побег от леопарда был не таким долгим и быстрым, как от людей. Не зря говорят, что самый страшный в мире зверь – человек.
Кая продолжает тянуть Пашку за руку, как сломанный велосипед на буксире. Они немного опережают меня, но так даже лучше. Я бегу, как на тренировке, только прихрамывая и хватаясь за бок. Наконец бегущие впереди замедляются и – о чудо! – останавливаются. Я запинаюсь о торчащую лозу и лечу на землю.
Влажный землистый запах забивает собой лёгкие, сужает весь мир до одного клочка. Рядом с рукой копошатся какие-то ярко-красные букашки, не вызывая никаких возмущений с моей стороны. Я приподнимаю голову и делаю глубокие вдохи один за другим. Маленькие тоненькие усики щекочут указательный палец, вызывая улыбку.