потому что я всё-таки провожу язычком по пересохшим губам. Наблюдаю, как на мужской шее дёргается кадык, а в глазах вспыхивает огонь.
Чёрт дери, почему мы с Костиком не реагировали так друг на друга?! Может, тогда у нас всё было бы по-другому.
– Вы хотели поговорить?
Голос выдаёт меня с головой, но думаю, после того как я пялилась на его ширинку, это уже и неважно.
– Хотел.
Он делает шаг ко мне. А у меня в голове начинают проносится картинки, словно рассматриваю кадры на фотоплёнке, вот его пальцы расстёгивают пуговицы на моей рубашке. Следом его руки на моей попе, я даже знаю, с какой силой он сжимает её. Следующим кадром его губы касаются моей шеи.
Да что со мной не так? Столько лет жила без мужика, и ничего, а тут вижу его, и веду себя как оголодавшая кошка по весне.
Роман Михайлович останавливается в каком-то шаге от меня. Теперь я чувствую его аромат, что только ухудшает моё положение. Он протягивает руку и ласково проводит по руке от плеча к локтю, а потом резким движением притягивает к себе, впечатывая в грудь.
– Очень хотел, Люд. Только вот ты все мои планы сбиваешь.
– Да? И как?
Не понимаю, о чём он говорит. Пытаюсь включить обратно мозг и не вестись на разбушевавшиеся гормоны.
– Соблазняешь меня.
Соблазняю? Нет. Даже не пытаюсь.
Как в замедленной съёмке мотаю головой, потому что не могу оторвать глаз от его гипнотического взгляда.
– Нет? – спрашивает, наклоняясь ближе, опаляя дыханием.
У него красивые глаза. Серые, с характерным металлическим блеском. И взгляд такой… пронизывающий до самой глубины души. Будто он видит меня насквозь. Знает о всех моих демонах и тайных мечтах.
Я чувствую себя обнажённой. Нет, не физически, а именно душой. И это гораздо страшнее. Не хочу никому открываться. Именно поэтому меня устраивала та единственная ночь. Она не имела продолжения.
Нам было хорошо вместе. На этом и закончим.
Отталкиваю мужчину, делаю шаг назад, пока не упираюсь спиной в дверь кабинета. Начинаю суетливо поправлять одежду, хотя она и не сбилась, и уверена, по-прежнему сидит на мне идеально.
– Я как понимаю, вы, Роман Михайлович, – специально делаю упор на официальном обращении, – хотели поговорить о вчерашнем. Приношу ещё раз свои извинения. Обещаю, что больше такого не повторится. У меня нет привычки приводить сына на работу.
Роман Михайлович не спешит что-либо говорить. Наблюдает, оценивающим взглядом гуляет по моему лицу. Думает, я ещё что-то скажу? Да нет, вроде выговоривалась.
– Нет. Хотел поговорить о другом.
Удивляет, чего скрывать-то. Вскидываю бровь, показывая, что вся во внимании.
– Хочу извиниться, в прошлую нашу встречу я был немного груб.
Прикусываю язык, чтоб не высказать всё, что думаю.
Намекнуть на мою продажность – это он называет «немного грубым»? Лучше бы он молчал. Хотя нет. После его слов всё наваждение спало.
– Роман Михайлович, а давайте сделаем вид, что той ночи и вовсе не было? Каждый