не представлял. Оскорбленное самолюбие советовало броситься в атаку и смыть позор кровью, но инстинкт самосохранения не рекомендовал торопиться. Соперник явно превосходил его в весе и наверняка в технике. В их банке не существовало специальных курсов по боевой подготовке, только производственная гимнастика с платным инструктором, которую Вадик игнорировал по причине дефицита семейного бюджета. Затевать же разговоры с гостем еще нелепей. О чем с ним разговаривать? О падающем курсе рубля? Или о процентах по кредиту?
Пауза затягивалась. Наверное, девяносто девять мужиков из ста уже бросились бы в бой. Но Вадик, воспитанный на принципах полного пацифизма и невмешательства, оказался сотым. Спартанец уже полностью оделся, поправил прическу, а он так и стоял, словно рога не позволяли пройти в дверной проем. Когда же незваный гость подмигнул и бросил комплимент «А она ничего, умеет», он как-то неуверенно, будто для «галочки» поднял руку, сжав пальцы в кулак. Нет, бить он не собирался, он никогда не бил людей по лицу и телу, но что-то предпринять был просто обязан. Хотя бы просто поднять руку.
Но спартанец трактовал этот жест по-своему. По-мужски. Видимо, он-то раньше бил людей. И спортивную форму поддерживал старательно.
Упреждающий удар вышел на загляденье хорошим. Практически без замаха. Но и этого вполне хватило, чтобы Вадик оказался у подножья тахты, на которой, судя по всему, и проходил сеанс массажа. Похоже, кулак у спартанца был со смещенным центром тяжести. Ударил в нос, а аукнулось в районе правой почки. Мало того, придя в себя, униженный муж не сразу вспомнил, что, собственно, случилось. А лишь спустя минуты три, по второму разу оценив обстановку и напрягши память.
Клиент к тому времени уже ушел, оставив после себя кислый запах пота. Лерка хлопотала возле супруга, прикладывая к его носу пакетик со льдом и доказывая, что она чиста и неподсудна.
Но супруг был не из тех, кого можно успокоить льдом. С третьей попытки он поднялся, оттолкнул Лерку, швырнул в форточку лед и, поглаживая ушибленную почку, вернулся в прихожую. Не сказав ни слова, вышел на площадку, шарахнув дверью. Посчитав, что шарахнул недостаточно громко, вернулся и шарахнул еще раз. Тем самым дав понять, что ноги его здесь больше не будет. Подлая изменница не бросилась за ним вдогонку, вымаливая прощение, что косвенно указывало на ее вину.
Спустившись, прошел мимо возмущенного пенсионера, которому какие-то подонки сбросили лед на лысину, посмотрел на окна. И никого в них не увидел.
Можно было отправиться к маме, но Вадик предпочел друга Никиту, жившего в соседнем районе. Ибо друг способен утешить так, как никогда не утешит мать. Он не станет оповещать всех близких и дальних родственников, давая повод для сплетен.
Разумеется, Никите он представил произошедшее в более героическом свете.
– Я б его догнал, если б не Лерка… Но глаз я ему, козлу, подбил.
Никита,