радиации. Преодолевая их, испытатель подхватывал лучевую болезнь. А это очень страшно, дети, – лучевая болезнь. Человек покрывается язвами, теряет волосы, может сойти с ума. Во время войны десятки тысяч людей из-за облучения умерли. И сегодня еще умирают, если в зону поражения попасть. А наверху, над облаками, ― сплошная зона. Нет, дорогой мой Мэл, людям в небе делать нечего».
Ночью Скворешникову приснился кошмар. Он видел себя летящим высоко-высоко, внизу была Калуга, маленькие домишки, блестящая лента Оки. Для полета не требовалось взмахивать руками и как-то напрягаться ― он происходил сам по себе, вот так летом ляжешь на воду, раскинешь руки и ноги, расслабишься, и река удержит, понесет. Во сне Мэл поднимался всё выше. Калуга из набора кубиков превратилась в лоскуток, размером с игральную карту, Ока предстала тончайшей проволокой, горизонт загнулся, являя шарообразность Земли. И тут Скворешникова ожгло. С ужасом он увидел, как у него начинает дымиться кожа на руках, она быстро высыхала, чернела на костяшках, от рук пошел резкий запах паленой плоти. Отвратительные волдыри на коже начали лопаться, обнажая мясо. Мэл закричал и проснулся.
Он долго лежал в постели, учащенно дыша и пытаясь унять сердцебиение. Сон испугал Мэла, он вспомнил старую легенду об Икаре, которую рассказывали им еще в детском саду. Так вот почему Икар погиб ― он поднялся на самодельных крыльях слишком высоко, и его сожгла солнечная радиация. Ведь от нее не защитит самый надежный глубоководный костюм. Значит, дорога в небо действительно закрыта. Человек навечно прикован к Земле и к своей среде обитания. Это показалось невыносимо обидным, ужасно несправедливым, по щекам Мэла покатились слезы, намочили наволочку. Он лежал и думал о холодных звездах, которые всегда будут светить, но никогда не согреют, всегда будут манить, но никогда не станут ближе. Он уснул, так и не сумев разобраться в своих чувствах, в своей горечи от осознания ограниченности человеческих возможностей.
Утром он записал в «левой» тетрадке: «Биология говорит, что человек не может выжить на высоте. Радиация космоса убьет его. От радиации нет защиты. Мы всегда будем жить на дне атмосферного океана. Может быть, где-то на другой планете есть человеки, которые могут летать в космос. Думаю, они подобны птицам. В процессе эволюции они научились переносить радиацию. Было бы здорово быть таким человеком».
К сожалению, Скворешников не имел возможности поделиться с кем-нибудь своими размышлениями. Школьные учителя отстаивали категорическую точку зрению, не подразумевающую двоякого истолкования. Приятели-однокашники подняли Мэла на смех, едва стоило заикнуться о проекте полета в космос на шаре с подогретым воздухом, ― их больше интересовали глубоководные погружения и адмиральские кортики. Родители… С родителями было совсем плохо. Отца Мэл почти не помнил ― только какой-то очень смутный образ представлялся ему: веселый круглолицый мужик с бородой. Куда он исчез из жизни семьи Скворешниковых, оставалось загадкой ― мать изничтожила все совместные фотографии, а на любые