которые растягивал на камнях. Когда их кто-то задевал, камни сдвигались и производили шум. Это была надежная и чуткая система, проверенная в деле. Прошлой ночью он так обнаружил каракала42, который в темноте пытался подобраться к костру. О том, что это был каракал, он узнал утром по следам. Но ночь не спал в ожидании незваных гостей.
Вот и сейчас Посланник, растянув нити, быстро ощипал, осмолил и поджарил на костре фазана. Половину съел, запив водой из бурдюка, половину завернул в кожу и оставил на завтрак. Подкинув в огонь толстых сырых веток, чтобы дольше горели, он сложил у костра вьючные мешки и накрыл их так, чтобы выглядели, как спящий усталый путник. Сам взял овечью шкуру и, расстелив ее на гальку, под прикрытием кустов завалился спать.
Сигнальные нити были первой линией безопасности, муляж человека у костра – второй. Была еще и третья – его тарпан. Помимо острого зрения, способного различать движение в темноте, и хорошего слуха, эволюция наградила диких лошадей и чутким обонянием, улавливающим посторонние запахи. Почуяв приближение чего-то незнакомого, тарпан обычно фыркал, привлекая внимание остальных животных в стаде, чтобы те были готовы сорваться в галоп и унестись в степь, подальше от опасности. В путешествии эти сторожевые функции очень пригодились. Особенно полезны они были ночью, в темноте. Например, вчера тарпан почуял крадущегося каракала даже раньше, чем тот задел ловушку.
Сейчас его лошадь стояла сзади в кустах, шагах в пяти и неторопливо хрустела травой, которую ей принес хозяин. Значит, опасности нет и можно немного подремать. Атрахасис лег на шкуру спиной к кустам, лицом в сторону костра. Сладко зевнув, он бросил взгляд на ночное небо в надежде увидеть на севере столб света, исходящий от Источника. Последний раз он видел этот таинственный сигнал две полные луны назад. С тех пор он больше не появлялся. Наверное, духи поняли, что их посланник возвращается, и больше не направляли ему свой зов. Прислушавшись к ночным звукам, он закрыл глаза и погрузился в чуткий сон степного охотника, живущего в мире, полном опасностей.
Его разбудило нервное фырканье тарпана. Костер еще не догорел. Значит, он дремал совсем недолго. Посланник напрягся и подтянул к себе лук и копье. За костром ниже по склону с сухим стуком сдвинулся камешек. Чуть правее еще один. Лошадь фыркнула и несколько раз глухо ударила копытом. Кто-то тихо приближался к костру. Это явно не каракал и не леопард. Те охотятся в одиночку. Волки обычно не лезут на камни предгорий. Их территория – степь. Может, горные гиены. Но те воняют так, что их слышно за сто шагов. Он принюхался. Пахло конским потом, паленым пером от фазана, кустами и остывающими камнями. Если не гиены, то тогда…
Его сомнения прервало вылетевшее из темноты копье. Оно темной молнией сверкнуло над костром и вонзилось во вьючный мешок, который у костра изображал человека.
Люди. К костру приближались люди. И они явно не желали ему добра.
Прихватив лук, Атрахасис медленно