такое объяснение не согласуется с нынешними знаниями о статусе двойственного числа в древнерусском языке XII в. (см. ИГДРЯ 2001). В действительности множественное число могло появляться в ранних текстах вместо ожидаемого двойственного прежде всего потому, что автор не всегда имеет в виду только строго своих двух адресатов: он может мыслить их вместе со всеми, кого они возглавляют (дружиной, домочадцами и т. п.). При этом переход от одной авторской позиции к другой может совершаться очень легко. Примеры этого рода отчетливо обнаруживаются в берестяных грамотах; ср. в грамоте № 644 (1-я пол. XII в., письмо Нежки к брату Завиду, с упоминанием второго брата – Нежаты): а не сестра ѧ вамо, оже тако дѣлаете, не исправит‹е› ми ничето же (множ. число в местоимении вамо и в глаголах показывает, что Нежка имеет в виду и еще каких-то членов семьи или домочадцев); в грамоте № 603 (2-я пол. XII в., письмо к Гречину и Мирославу): вы ведаета, оже ѧ тѧже не добыле; тѧжа ваша (словоформа ваша подразумевает участие еще каких-то лиц, кроме двух адресатов).
Далее, следует отметить императив 1-го лица множ. мyжаимѣся. Исаченко допускает (как и некоторые другие комментаторы), что это испорченное 1-е лицо двойств. мужаи‹в›ѣся. С нашей точки зрения, однако, для такого исправления текста СПИ нет достаточных оснований и в нем нет необходимости. Во-первых, во фразе Myжаимѣся сами, преднюю славу сами похитимъ, а заднюю ся сами подѣлимъ! не одна только эта словоформа, а все предикаты стоят во множ. числе, и это прекрасно согласуется с тем, что исполниться мужества и добыть воинскую славу должны не только два князя, но и все их воины. Во-вторых, при мyжаимѣся (как и при последующих предикатах) стоит слово сами (множ. число); это значит, что нельзя предполагать здесь замену при переписке всего лишь одной буквы в предполагаемом первоначальном мyжаивѣся, – речь может идти только о переводе всей фразы из двойственного числа в множественное. В-третьих, словоформа мyжаимѣся находит прямую аналогию в не проливаиме кръви (Синодальный список НПЛ, [1137]{5}) и еще раз а кръви не проливаиме ([1216]; в Комиссионном списке не проливаимя). Что же касается записи глагольного окончания как мѣ (вместо -ме), то она не может здесь быть препятствием, поскольку переписчик СПИ явно имел некоторую склонность к замене -е на конце слова на -ѣ: ср. звательные формы землѣ (наряду с земле), Всеволодѣ (наряду с Всеволоде), Осмомыслѣ, вѣтрѣ, И. мн. ратаевѣ (ср. дятлове), аористы высѣдѣ, утръпѣ (вместо высѣде, утръпе); фонетического различия между е и ѣ в данной позиции у него явно не было, а букву ѣ он, по-видимому, воспринимал как более престижную.
Этот конкретный пример не отменяет, конечно, того обстоятельства, что ошибки при переписке были возможны. В поздних списках с древних сочинений встречаются ошибки в употреблении двойственного числа, несомненно принадлежащие переписчику. См., например, ИГДРЯ 2001: 167 о заменах двойственного числа, стоящего в Синодальном списке НПЛ (XIII–XIV вв.), на множественное в Комиссионном списке (XV в.). То же в Ипатьевской летописи,