да не сочтется она в днях года, да не войдет в число месяцев!
3; 3–6
На что дан страдальцу свет, и жизнь огорченным душею, которые ждут смерти, и нет ее, которые вырыли бы ее охотнее, нежели клад, и обрадовались бы до восторга, восхитились бы, что нашли гроб?
3; 20–22
Вздохи мои предупреждают хлеб мой, и стоны мои льются, как вода, ибо ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня; и чего я боялся, то и пришло ко мне. Нет мне мира, нет покоя, нет отрады: постигло несчастье.
3; 24–26
Вот, ты наставлял многих и опустившиеся руки поддерживал, падающего восставляли слова твои, и гнущиеся колени ты укреплял. А теперь дошло до тебя, и ты изнемог; коснулось тебя, и ты упал духом. Богобоязненность твоя не должна ли быть твоею надеждою, и непорочность путей твоих – упованием твоим?
4; 3–6
Вот, ко мне тайно принеслось слово, и ухо мое приняло нечто от него. Среди размышлений о ночных видениях, когда сон находит на людей, объял меня ужас и трепет и потряс все кости мои. И дух прошел надо мною; дыбом стали волосы на мне.
4; 12–15
Человек праведнее ли Бога? и муж чище ли Творца своего?
4; 17
Взывай, если есть отвечающий тебе.
5; 1
Видел я, как глупец укореняется, и тотчас проклял дом его. Дети его далеки от счастья, их будут бить у ворот, и не будет заступника.
5; 3–4
Не из праха выходит горе, и не из земли растает беда; но человек рождается на страдание, как искры, чтобы устремляться вверх.
5; 6–7
Он (Господь – С.Б.) разрушает замыслы коварных и руки их не довершают предприятия. Он уловляет мудрецов их лукавством, и совет хитрых становится тщетным: днем они встречают тьму и в полдень ходят ощупью, как ночью.
5; 12–14
Есть несчастному надежда, и неправда затворяет уста свои.
5; 16
Опустошению и голоду посмеешься и зверей земли не убоишься, ибо с камнями полевыми у тебя союз, и звери полевые в мире с тобою.
5; 22–23
О, если бы верно взвешены были вопли мои, и вместе с ними положили на весы страдание мое! Оно верно перетянуло бы песок морей!
6; 2–3
Твердость ли камней твердость моя? и медь ли плоть моя? Есть ли во мне помощь для меня, и есть ли для меня какая опора?
6; 12–13
Братья мои неверны, как поток, как быстро текущие ручьи, которые черны от льда и в которых скрывается снег. Когда становится тепло, они умаляются, а во время жары исчезают с мест своих.
6; 15–17
Не определено ли человеку время на земле, и дни его не то же ли, что дни наемника? Как раб жаждет тени, и как наемник ждет окончания работы своей, так я получил в удел месяцы суетные, и ночи горестные отчислены мне. Когда ложусь, то говорю: «когда-то встану?», а вечер длится, и я ворочаюсь досыта до самого рассвета.
7; 1–4
Что такое человек, что Ты столько ценишь его и обращаешь на него внимание Твое, посещаешь его каждое утро, каждое мгновение испытываешь его?
7; 17–18
Поднимается ли тростник без влаги? растет ли камыш без воды? Еще он в свежести своей и не срезан, а прежде всякой