в гарлемской помойке, конечно, не самая завидная участь, но если в этом есть хоть какой-то шанс спасти свою шкуру, то надо лезть в эти мешки, приготовить ствол и сидеть там столько, сколько потребуется.
Я зарылся в мешки и теперь находился среди них полулежа-чем положении, одним плечом опираясь о мусорный бак, вторым – о стену. Один из мешков, который лежал у меня на голове, я подпирал стволом пистолета, оставляя узкую щель для обзора.
Негры появились по эту сторону дома всей оравой где-то через пару минут после того, как я спрятался. Они какое-то время бестолково метались вдоль дома, потом сели в машины и разъехались в разные стороны. У дома осталось четверо. Я продолжал неподвижно лежать среди мешков. Между тем, на Гарлем наступал рассвет, понемногу растворяя темноту. Сначала она стала грязно-серой, потом приобрела голубоватой оттенок. Я смотрел через щель между мешками на негров, которые стояли на другой стороне улицы, прямо напротив мусорного бака. Моя надежда унести ноги из Гарлема таяла вместе с темнотой. Один из негров вдруг отделился от остальных, достал из-за пояса пистолет и пошел в мою сторону. Он по очереди поднял крышки мусорных баков, потом лениво попинал ногой ближние мешки и вернулся к своим приятелям. Я перевел дух.
До восхода солнца оставалось совсем немного времени.
Меня спасли мусорщики, которые приехали опорожнять баки. Их машина встала, прикрыв меня от негров. Один из рабочих выбрался из нее, и я, увидев белое полноватое лицо, понял, что спасен. Когда мусорщик стянул с моей головы мешок, я сказал:
– Здравствуй, белый брат. Что же ты так долго?
Рабочий от неожиданности отшатнулся, а потом в его глазах появилось любопытство и ирония.
– Мистер, я вас не очень побеспокоил? – спросил он, – Извините, но мне надо забрать эти мешки.
– Там, за машиной, негры. Они ловили меня всю ночь. Вы можете помочь? – сказал я в ответ.
Мусорщик соображал быстро. Он отошел к машине, что-то сказал своему напарнику, а затем махнул мне рукой. Я тенью метнулся к машине. Сидевший в ней шофер, цветной, скорей всего, пуэрториканец, молча ткнул пальцем на пол кабины. Я сел туда, скрючившись в три погибели. Шофер одобрительно кивнул и пошел помогать напарнику. Когда машина тронулась, я продолжал сидеть на полу.
Мусорщики еще какое-то время кружили по Гарлему, опорожняя баки, а потом их машина поехала прямо, все больше набирая скорость. Один из них похлопал меня по плечу и, указав на свободное место рядом с собой, произнес:
– Садись, белый брат.
– Спасибо! – поблагодарил я его, устроившись на сидении.
Через несколько минут мы покинули Гарлем, и вскоре машина остановилась. Перед нами, за лобовым стеклом раскинулась чистая, умытая росой улица, с газонами и аккуратными домами. В первых лучах солнца роса сверкала на траве и на листве деревьев, как россыпь драгоценных камней.
Сидящий рядом со мной рабочий широким жестом обвел все это великолепие и сказал:
– Свобода,