раз окинул меня изучающим взглядом и предложил:
– Все, чем я могу тебе помочь, это прислать врача.
– Нет, врача не надо, – сказал я.
Кью понимающе блеснул золотой улыбкой:
– Этот врач без лицензии. Он не одного из моих ребят на ноги поставил.
Дверь подсобки отворилась, и в ней появился Буш. Комкая в огромных лапах полотенце, он спросил:
– Ну как?..
– Терпимо, – ответил Кью.
Буш посмотрел на меня и сочувственно произнес:
– Да, работать тебе пока нельзя.
– Работать?! – уставился на него Кью. – Ты спятил, что ли, племяш? Этого парня грохнут через час после того, как он появится в твоем баре, а то и раньше.
– Да-да, – невесело кивнул Буш. – Только теперь бар опять опустеет.
– Так найми еще какого-нибудь белого придурка, а еще лучше – белую женщину.
Буш бросил удивленный взгляд на Кью и после некоторого раздумья констатировал:
– А что, это мысль.
– Мы тебя вывезем из Гарлема. До машины дойти сможешь? – обратился ко мне Кью.
Я кивнул и поднялся. Грудь болела так, словно по ней со всей дури прошлись хорошей кувалдой.
Я стоял возле окна и смотрел на улицу. По стеклу ползли крупные капли дождя. Он лил уже третий день с короткими перерывами, с того самого момента, как Кью привез меня к дому Орлова.
Он высадил меня и, прежде чем отъехать, окинул взглядом из окна машины небо с набрякшими тучами, потом дом и спросил:
– Какая квартира?
– Пятьдесят первая.
Когда негры уехали, я сел на лавочку напротив дома и стал ждать Сашу, который, по моим расчетам, должен был вот-вот подойти. Его сутуловатая фигура появилась в конце пустынной улицы минут через двадцать. Он шагал, глядя в одну точку прямо перед собой, и едва не прошел мимо лавки. Когда я его окликнул, Саша остановился и, заметив меня, заявил:
– Что-то ты плохо выглядишь.
– Да, потрепало немножко, – согласился я. – Отлежаться мне надо. Как в доме?
– Вроде тихо. Шатались тут два детектива, несколько дней все что-то вынюхивали, но потом ушли с концами. Зибельман выкрутился. Ты вовремя его предупредил. Контрабандисты погорели, самогонщики тоже.
– А что Орлов говорит?
– Говорит, что руководство в участке поменялось. Он даже не знал. Расстроен старик. Сказал, что стареет.
Едва мы вошли в дом, как пошел дождь, который так и лил до сего дня, почти не переставая.
Врач от Кью пришел в обед. Это был маленький вьетнамец. Он втирал мне в грудь какие-то мази, делая при этом пассы руками, потом ушел, оставив две бутылки с бесцветной жидкостью.
– Пить, – показал он мне жестом. – Утро, день, ночь, – затем вытянул передо мной вверх темную, тонкую, как черенок лопаты, руку и показал три пальца.
По-английски вьетнамец говорил совсем плохо.
Когда он ушел, я уснул и проспал до вечера, а проснувшись, заметил, что от мази вьетнамца мне заметно полегчало. Я глотнул какой-то жидкости из одного из пузырьков, которые он оставил, и стал гадать, кто же пытался меня убить – Пенс со своим приятелем