Щит веры. Часть 2. Воину-защитнику и гражданскому населению в помощь (ПТСР, боевая психическая травма)
и, более того, желание усиленно тренироваться, чтобы в следующий раз быть способным подобную атаку отразить. Получается, что в последнем случае ситуация, потенциально несущая в себе риск психологической травмы, становится стимулом к развитию.
Как известно, деятельность второй сигнальной системы способна блокировать выработку условного рефлекса. Например, человека десять раз ударили под звук зуммера, и каждый раз человек сжимался. Впоследствии человек с уже сформированным рефлексом продолжит сжиматься при звуке зуммера, даже если его при этом не будут бить. Но когда активность сознания не подавлена и мотивация к сопротивлению, подкрепляемая системой ценностей, актуализирована, человек может и не сжаться. И даже более того, контролируя своей страх, он может сделать вид, что сжимается, выманивая мучителя поближе к себе. И нанести ответный удар.
«Когда исчезает страх»: как меняется реакция на стресс при трансформации системы внутренних условий
Как может выглядеть процесс видоизменения контура восприятия действительности, можно увидеть на примере двух героев романа Петра Капицы «Когда исчезает страх». Романы, написанные в советскую эпоху, проходили жёсткую цензуру. О Боге во время господствующей в стране идеологии атеизма (атеизм поддерживался официально) писать в книгах было не принято. Складывается такое впечатление, что в печатные издания также специально включали какие-нибудь фразы, связанные с отрицанием Бога. Так, к примеру, в этой книге мать Кирилла, о котором пойдёт речь, представлена как женщина верующая, но верующая довольно странным образом.
Когда мальчишки били Кирилла и мать находила его, «исцарапанного и изодранного», она запирала его в чулан и звала стрелочника Никиту для «воспитательного процесса». Воспитательный процесс заключался в том, что стрелочник бил Кирилла тонким ремешком, а если Кирилл пытался убежать, бил сильнее. Когда Кирилл визжал от боли, мать обхватывала его голову и закрывала ему рот, приговаривая, что дядя Никита из него человека сделает. Прикладывая тряпки к его иссечённому телу, она советовала впредь быть храбрей и ложиться самому под удары. «Забитого и бессловесного мальчишку» терроризировали ещё и в школе.
Однажды, узнав, что никому не позволяется тиранить и бить другого, он сказал, что не ляжет на скамейку, что бить его – не имеют права. На что мать ответила, что дядя Никита ему вместо отца. «И злобу не копи, Бог накажет», – добавила мать. В ответ Кирилл воскликнул, что Никита ему не отец и Бога – нет!
Понятно, что ситуация с религиозностью матери показана гротескно, что было характерно для советских лет (в этом смысле можно вспомнить и фильм о советской милиции «Рождённая революцией», где священник показан неким кровопийцей, тайным членом деревенского мафиозного клана). Но если эту особенность опустить, то, в целом, в книге можно найти много интересных зарисовок на рассматриваемую нами тему.
Со временем «забитый и бессловесный» Кирилл пошёл получать профессию