я попробую? – спрашивает у Барина и, получив невербальное разрешение, оборачивается на каблуках ко мне. Прицеливается в грудную клетку, сощурив один глаз, и… нажимает на курок.
Испуганный визг Марьяны и тихий щелчок вернувшегося на место спускового крючка оповещает, что в каморе оказалось пусто.
Ух, пронесло.
– Ну хоть у кого-то есть яйца, – одобрительно аплодирует Барин, когда та с тем же античным спокойствием кладёт оружие на место.
– Не, ну я с тебя валяюсь! – присвистываю то ли с возмущением, то ли с восхищением, чувствуя как по венам с утроенным азартом забурлила разгорячившаяся кровь. Эффект кратковременный, но охрененный. Стоящий любого риска. – Сразу в сердце? А чего не в голову? Ну чтоб наверняка.
– Ты в претензиях?
– Да не, не в претензиях. Делись: как ощущения?
– А как должно быть?
– Вставило?
– Не особо.
– Чё, серьёзно?
– А что вставлять-то должно?
– Осознание собственной власти над кем-то. По меньшей мере.
– С холостым патроном? Какая-то такая себе власть получается.
– Холостым? Уверена?
– Ну не боевой же. Ты, конечно, идиот, но не настолько, чтоб позволить себя нашпиговать.
– Эй, – вот прям праведно негодую. – А вот недооценивать меня не стоит! Да будет тебе известно, я мочился на ДПСника, прикинувшись торчком. За что загремел в обезьянник.
– Зачем?
– Эм… в смысле, зачем? Потому что такую задачу поставили. А я ради бабок и не на такое пойду.
– Так ты тоже играешь?
– Естественно.
– Круто. Значит, ты ещё более долбанутый, чем я думала.
– Да и ты не отстаёшь. Слабо пальнуть ещё раз?
– Ну ты сильно-то судьбу не искушай, бессмертный, – Барин переключает наше внимание обратно на себя, вставая из-за стола. – Неужели так охота в больничке поселиться? Меня другое интересует – ты, голубка, в каких целях подключилась?
Белинская равнодушно надувает и лопает жвачный пузырь.
– Хочу в вашу игру.
– Уверена?
– А чего бы и нет? Ему можно, а мне нельзя? – кивают на меня. – Может, я тоже хочу мочиться на ДПСников?
– Ну, такой шанс вряд ли тебе выпадет, но не переживай – задания будут не менее интересные, – Барин подходит ко мне, вручая планшет. – Обрисуй ей правила в общих чертах. Только нормально, а не как обычно.
– Понял, понял.
– И компромат подготовь, само собой, – это уже произносится на несколько тонов тише. Чтобы слышал только я. – А вы, – обернувшись, строго зыркают на притихших Марьяшу и поца. – Брысь отсюда. Грек, проводи их на выход. Деткам пора ложиться баиньки, "спокойной ночи, малыши" давно закончились.
Из коробки забираются телефоны и кабинет быстро пустеет. Выходят все, включая Туза и самого Барина.
– Закроешь, – последний, выходя, оставляет связку ключей рядом с оставленным револьвером. – Сильно не шалите, голубки. И уберите за собой: гильзы, гондоны, кровищу