что непременно подумаю, но мы отклонились от курса, – напоминаю. – Ты ведь меня дожидаешься с определённой целью? Только не говори, что соскучился. Пощади! Моя психика не готова к такой сопливой романтике.
Губы Артемия искривляются в токсичной усмешке.
– Обойдёмся без романтики. Я ведь тебя предупредил, что мы не закончили.
Да уж, предупредил. И отжал мою жвачку, ирод! Ничего святого у человека нет.
В любом случае, пора преступать к следующей фазе плана. Привлечь внимание я привлекла. Теперь пора направить его, в общем-то, весьма тривиальные мысли в нужное мне русло.
– Слушай, давай уже расставим все точки? Я помяла тебе машину, да? Претензия в этом? Так я заплачу, хоть это и ты олень, который не смотрит в заднее зеркало.
– Как интересно ты всё вывернула. Но мы ведь оба с тобой знаем, что ты въехала в меня нарочно.
Какая самоуверенность!
Приближаюсь ближе, сокращая расстояние до минимума, однако этого недостаточно. Ещё и кокетливо приманиваю его пальчиком, заставляя склониться так близко, чтобы в полной мере почувствовать исходящее от его кожи терпкое тепло, щекочущее рецепторы.
– Докажи, – горячо выдыхаю ему в лицо.
Ага, завёлся.
В демонических зрачках, буквально пожирающих мои губы, вспыхивает дьявольское пламя. То самое, что грозит сжечь к чертям собачьим всё, до чего может дотянуться.
Сжечь ярко, эффектно и со вкусом.
– Нахер доказывать, – глухо рыкают. – Я просто тебя трахну, и будем квиты.
Ух, сколько же в нём экспрессии, сколько огня!
И да станем отрицать, это завораживает. Огонь всегда завораживает, вот только после пожара, как водится, остаётся пепелище. А кому это надо?
Правильно. Точно не мне. Поэтому, как у любой запасливой девочки, у меня на этот случай заготовлен огнетушитель.
– Нет, родной. Трахну тебя я. Но исключительно тогда, когда сама посчитаю нужным. Смирись с этим, – притянув его за ворот выглядывающей из-под кожанки футболки, нарочито медленно оставляю отпечаток перламутрового блеска для губ аккурат между поблёскивающей серьгой-колечком и заходящей на шею тату. Целую и отступаю на шаг. – Спокойной ночи, яхонтовый. Приходи, когда сможешь предложить мне что-то куда более существенное, чем второсортный перепихон. Чмоки-чмоки! – отвешиваю на прощание, красиво сваливая в закат.
– Белинская, ты – сука, – прилетает мне в спину.
– Знаю, – не оборачиваясь, салютую возвращённым пропуском, направляясь к закрытой металлической калитке. – И горжусь этим.
***
Спиридонов верно подметил: студенческий городок, как его тут громко величают, на деле является банальной общагой, расположившейся в бывшей питерской коммуналке. Причём нуждающейся в капитальном ремонте.
Внутри обычные небольшие комнатушки: в угловые комнаты вселяют по три человека, в неугловые – по двое. Из удобств – санузел на пятерых, задрипанная кухня на несколько жилых блоков и одноместные доисторические койки с казёнными постельными принадлежностями. Которые я побрезговала брать, купив свои.
Не могу сказать,