чувству боли – это значит, что ты еще жив». Я перевернулся на левый бок, затем уперевшись рукой в пол, поднялся на колени. Все эти действия давались мне с большим трудом, а бронежилет, которого я раньше не замечал, весил вместо своих десяти килограмм все сто. Расстегнув на плече застежку, я сбросил его на пол и продолжил подниматься.
Как только я оказался на ногах, меня начало нести из стороны в сторону, словно я был одурманен, и я направился к пьедесталу, над которым парил клинок. Честно признаться, выглядел он великолепно: искусно сделанная рукоять, на которой полыхали огненные руны, переходила в треугольный клинок, от которого исходило бледное свечение. Протянув к нему свою руку, я схватил его, и мою ладонь охватила блаженная прохлада.
Странно, но он словно ничего не весил, как будто в моей руке не было абсолютно ничего. Я засунул его за пояс и начал продвигаться к выходу. Проходя мимо небольшого углубления в стене, меня обуяли странные чувства. В один момент мне хотелось просто лечь и лежать, в другой – меня переполнял гнев, затем гордость, а после и вовсе жуткая похоть.
Вдруг я услышал грубый голос, где-то позади меня: «Эсет, та арно эм». Я обернулся, но сзади никого не было. Я тут же посмотрел на старика, он также неподвижно лежал в луже собственной крови. И тут я снова услышал: «Гаинт наро маст». Я посмотрел на источник этих слов, им оказалась голова, лежащая на полу, она смотрела на меня, а я на нее. И тут я развернулся с мыслью: «Хватит с меня на сегодня этой хрени». Но она не умолкая продолжала: «Гаинт наро маст». Его голос словно умолял меня, я обернулся к нему, и начал стягивать с себя кофту, что бы сделать переноску, и забрать с собой голову. Если бы кто-нибудь спросил меня «Зачем?», я бы не дал внятного ответа. Затянув зубами узел потуже, я перекинул кофту через плечо, затем опустившись на колено, я потянулся к голове, и она вновь заговорила на непонятном мне языке:
– Эстет тал тар.
– Я не понимаю тебя, ты можешь помолчать? – я поднес палец к губам и прижал его, глядя ему в глаза. Он медленно моргнул, и я принял это за знак того, что он понял меня. Я поднял его за волосы и положил в переноску, которую только что сделал. «Надеюсь, я не пожалею об этом», – подумал я, и с этой мыслью двинулся к выходу.
Дойдя до лестницы, я с ужасом представил себе подъем, но к удивлению он был не так страшен, как я себе его представлял. Оказавшись почти на самом верху, я увидел выход: «Ну, наконец-то, быстрее бы покинуть это проклятое место». Дойдя до выхода, я прислонился плечом к стене: «Осталось еще чуть-чуть, давай, ты сможешь», – этими словами я пытался подбодрить сам себя. И тут я посмотрел на свою левую руку, которую, к слову, чертовски ломило. Она вся распухла и была слегка синего света. «Нет, в Норвегию мы сегодня не отправимся, это уж точно», – подумал я и пошел к месту, где должен был ждать меня Завоеватель. И все то время, пока я шел, меня не покидало чувство тревоги и тот сон, который я видел, пока был без сознания. Подняв взгляд, я увидел Завоевателя, до него оставалось метров семьсот, но вдруг он исчез. «Твою мать,