ценное в самый не подходящий момент, это, пожалуй, моя любимая игра. Да вот играть не с кем, желающих нет. Может, еще и поэтому меня сторонятся и считают чокнутой.
Кстати о ветре, это не совсем фигуральное выражение. Становясь старше, я стала замечать, что мое рукомашество действительно приводит в действие потоки воздуха, самым необъяснимым и непредсказуемым образом. Особенно после тех ярких, неотличимых от яви, снов, что стали сниться мне все чаще. Как правило, это были повторяющиеся сны, не обладающие большим разнообразием. Удивительные пейзажи, которых я никогда не видела в реальной жизни. Призрачные существа, прекрасные, красивые, свободные, они манили меня к себе. Я чувствовала, среди них мне будет хорошо и легко. Но всякий раз в последний момент меня охватывал неописуемый ужас. Я замирала и боялась пошевелиться, сделать шаг на встречу, протянуть руки, позволить им вовлечь себя в их безумный танец, ведомый одной лишь стихией. Ветер, воздушные потоки чистого прозрачного счастья ласкали меня, закручиваясь в сложно вообразимые узоры, сплетаясь и рассыпаясь множеством завихрений. Я просыпалась, а душа металась, как растревоженная птица. И в такие дни все шло наперекосяк в моей, и без того, бардачной жизни.
Пострадавших пока не было, но каверзы случались. Пойдешь так с утра к соседке за молоком, запнешься о деревянный порожек при входе в кухню, махнешь рукой, отчаянно ловя равновесия и перебирая в голове всех матерей и родственников пресловутого хозяина подземелий, а у той вся утварь возьмет да и рассыплется по полу. В художественном таком беспорядке, еще и все бидоны с тем самым молоком, которое приготовили на продажу, опрокинутся. К наиглубочайшему восторгу хозяйки дома. Вот хорошо пока не додумались всякие подобные случаи со мной связать, явных доказательств не было. Понятное дело, я и сама не сразу поняла, что происходит. А оказывается, я – та свинка, у которой рыльце в пушку. Но все-таки неладно подозревать начали и старались обходить меня десятой дорогой. На всякий случай, ага.
Из размышлений меня вывел голос мамы, – Значит, точно решила? В ее глазах больше не было беспокойства. Лишь тоска поселилась на той недосягаемой глубине, что разглядеть мог только очень близкий человек. Тело казалось расслабленным, руки бессильно опущены. Юбка лежала у ног на полу, но она этого не замечала. Просто смотрела на меня, прямо и открыто.
– Да, – тихо, но твердо сказала я и выдержала ее взгляд. Она выдохнула.
– Хорошо, родная, я верю в тебя. Ты у меня молодец и… воин, – закончила мама улыбаясь.
– И гений. – Я тоже не сдержалась от улыбки, так называл меня папа. Хотя объективных причин ни тому, ни другому наименованию я в себе не находила, это прозвище, между нами, так и осталось за мной.
Мы обе рассмеялись, переключившись на светлые воспоминания. Это сняло напряжение, повисшее в комнате, а с ним ушли и все щипавшие душу сомнения в правильности того, что я делаю. Ведь действительно,