на хрен, «Философ», со свадьбой своей! Как же больно! Вколите лучше ещё мне обезболивающее! – послал Алекса «Тайд», продолжая стонать от боли.
– Всё, не ругайся! Терпи, брат, потерпи, скоро доберёмся, там ещё вколют!
Оказавшись на улице, группа ускорила шаг. Обстрел завода артиллерией продолжался, иногда снаряды разрывались совсем близко. Ближе к заводскому бомбоубежищу, между зданиями и фонарными столбами, на большой высоте были растянуты маскировочные сети – маскировка от жужжей и барьер для жужжей-камикадзе. Добравшись наконец-то до своего укрытия, группа смогла передохнуть, очутившись в безопасности под толщей земли и бетона. На душе сразу стало гораздо спокойнее. Здесь был организовано некое подобие медпункта, где оказывалась помощь раненым до момента их эвакуации подальше от фронта. В этот день медпункт был переполнен: много бойцов пострадало во время выполнения боевого задания, с которого группа недавно вернулась, да ещё добавлялись те, кого ранило на самом заводе. Передав «Тайда» в надёжные руки, его товарищи переместились ближе к входу в бомбоубежище, пережидая артобстрел.
– Во, и наша арта проснулась! – сказал кто-то, услышав, что артиллерия открыла ответный огонь по врагу.
Показавшиеся в небе истребители шумно пролетели над заводом. Прилётов от артобстрела по нему становилось всё меньше.
– Привет, мужики! Вот, держи, «Философ», дарю: будешь свои стишки и песенки на ней дудеть! – Боец с перебинтованными руками протянул Алексу губную гармошку.
– Да я и не умею. Спасибо, конечно!
– С твоими-то талантами научишься! Бери, брат! Вот так берёшь – и дуешь, всё просто! – показал боец, наиграв фрагмент мелодии, после чего вручил инструмент Алексу.
«Философ» принял подарок и, покрутив его в руке, убрал в один из кармашков, что были на его бронежилете. В бомбоубежище тем временем спускалась ещё одна группа эвакуации с раненым на носилках. У того был распорот живот, так что кишки торчали наружу. Будучи в сознании, он сам придерживал свои внутренности, чтобы те не расползлись. Это довольно неприятное зрелище в очередной раз напомнило всем о «прелестях» войны. После длительного молчания один из бойцов вспомнил о «Тайде»:
– А помните, как «Тайд» однажды после ночного выхода куда-то там упал и весь в дерьме чьём-то вывозился?!
– Да помню! Как он там орал! Ругался! Это надо было видеть! – откликнулся кто-то.
– А нам всю ночь потом спать мешал со стиркой своей! Всё, что было на нём, перестирал ночью. И ведь порошка где-то умудрился достать! Воды нашёл, в бочках каких-то стирался, полоскался!
– Достал нас тогда, это точно: матерился и стирался, матерился и стирался!
– Про порошок ты это точно сказал: он его где угодно достанет – стиральный!
– Это же он тогда десять килограммов его где-то стащил?
– Он! Он тогда только что с гражданки на войну прибыл, к нам в подразделение попал! Вот тогда ему «Тайд» позывной и дали!
– Ну всё,