вырезать ей аденоиды, или гланды, как правильно, она тогда так и не поняла.
Тогда эта операция делалась просто и без наркоза. Добрый доктор пристегивал руки ребёнка к подлокотникам кресла и просил открыть рот.
В первый раз Эголи удалось вытащить руки из-под ремней и тогда их затянули потуже. Резкая боль в горле и доктор показал ей два окровавленных комочка, лежащих на стальной хирургической тарелке.
Горло болело ещё дня три и все это время Эголи испытывала состояние недоумения, которое нашло своё объяснение лишь во взрослом возрасте.
Душа всегда знает где ложь, но детский ум не может или не хочет её признать. Он устал от боли и страха и делает все, чтобы их избежать.
Когда ребёнка приносят в жертву, он не может понять, что это не из нелюбви, а от густого бессознательного невежества и страха перед авторитетами и системой. Жертвы могут порождать только жертву, которую вынуждены жрать другие и которая жрёт себя изнутри.
И я ничего тогда не мог с этим поделать, только наблюдать.
Когда Эголи было семь, родители переехали в новую квартиру в кирпичной пятиэтажке, которая стояла на той самой горе, с которой она будет бегать с дворовыми друзьями на море и ходить в школу. Двор окружали четыре дома, поэтому его называли «квадрат». Балкон «полуторки» выходил на склон горы, полоску города под ним и море до самого горизонта. Каждую весну прилетали ласточки и взбивали своими крыльями и криками аромат распускавшихся плодовых деревьев, помогая смешивать его с воздухом, так их было много.
Да, воспоминания – роскошь доступная с возрастом. Но были люди, события и поступки вспоминать которые не хотелось.
С самого детства Эголи до дрожи в коленках любила украшения, казалось, что это ощущение родилось вместе с ней.
Первую вещь она своровала у матери. Это была бижутерия, которую Эголи спрятала в туфлю и поэтому ей было очень неудобно идти по дороге в детский сад. Она даже чувствовала запах этого украшения, и он давал стойкое ощущение, что у неё когда-то их было в избытке.
Второй раз это было у бабушки, когда никого не было дома. Эголи любила сидеть на большой лоджии из окон которой было видно весь двор. На лоджии пахло соленьями и сыростью из погреба, который находился под ней. Эголи залезла в комод и в жестяной коробке нашла подвеску из латуни.
В этом же дворе жила девочка, которая приходила в гости и иногда приглашала к себе. Ей Эголи и подарила эту подвеску.
Как-то раз, в одно из редких приглашений в гости, Эголи столкнулась с тем, что опять привело её в недоумение, хотя она не могла понять почему.
У девочки были братья, с которыми они играли в прятки и догонялки.
После игр дети разбредались по квартире, комнат было три или четыре, уже не припомню точно, ожидая, когда их позовут на кухню подкрепиться.
Эголи зашла в комнату и увидела братьев девочки, стоящих вокруг нее. Старший говорил: давай, покажи нам и, увидев Эголи, добавил: иди посмотри.
В этот момент девочка показалась Эголи совсем чужой и в её сердце стало чуть меньше любви к этому миру. Больше ходить в гости Эголи не