на меня.
– Настя, что случилось?
Она подходит почему-то не ко мне, а как раз к Лаврентьеву.
– Жень, ну, молодая еще. Не злись.
Замечаю Мишу, который тоже показывается в дверях, и вот он-то единственный, кто подходит ко мне. Заглядывает в глаза.
– Хочешь уехать? – тихо спрашивает.
– Да, пожалуйста, – едва не плачу. Он ободряюще улыбается.
– Иди забери вещи. Я машину прогрею пока.
– Настя! Куда ты? – возмущается мама, когда я прохожу мимо.
– Домой поеду. Учеба, мам.
– Ты что, мы сейчас собирались твое совершеннолетие отметить!
Оборачиваюсь и тут же сталкиваюсь взглядом с ее протеже. Неужели она и правда хотела меня ему подложить?
– Считай, что ее срочно вызвали, – вмешивается Миша.
– А ты вообще бы не лез, куда не просят! – возмущается она. – Это моя дочь, слышишь? Ты кто вообще здесь такой? Выкормыш!
– Лана! – вдруг вмешивается дядя Вова, который оказывается тоже успел подтянуться ко всем.
Мне становится физически плохо от происходящего и той агрессии, что пропитывает пространство. Поэтому я сбегаю на второй этаж за вещами.
Обидно ли мне? Безусловно. Больно. Теперь-то становится понятно, зачем мама так настойчиво тащила меня сюда, зачем все эти процедуры. Неужели она правда решила, что я соглашусь на подобное?
А главное, зачем? Разве я так много прошу от нее?!
Когда спускаюсь вниз, меня ждет только Миша.
– Я готова, – говорю, подойдя к нему. – Но могу и сама до автобуса…
– Настя, не пори чушь, – морщится он. – Идем, еще успеем проскочить пробки.
Он приобнимает меня, а я явственно чувствую чей-то взгляд. Оборачиваюсь раньше, чем успеваю подумать – стоит ли.
В дальнем конце коридора Егор. Наши взгляды встречаются. Кажется, этот миг растягивается в минуты. Не понимаю, что вижу во взгляде мужчины. Но и отвернуться первой не могу.
– Насть?
Голос брата приводят в чувства.
– Да, извини.
На улице очень морозно. Я кое-как оделась, и Миша неодобрительно цокает языком, а затем подгоняет, чтобы не успела замерзнуть. Каждую мою поездку сюда нельзя назвать приятной. Но впервые я покидаю это место с таким осадком. Равнодушно смотрю в окно, пытаясь найти оправдание маме.
– Как дела в учебе? – спрашивает Миша.
– Нормально.
– Ты не знала, да? Про Лаврентьева.
– Конечно, не знала. Я даже не поняла… Миш, зачем она так? – все же прорываются мои тяжелые мысли. – Зачем?
– Честно? До сих пор не понимаю. Но думаю, дело в том, что Лана просто не думает ни о ком, кроме себя.
– Но она же моя мама! – в отчаянии говорю. – Мама! Разве она не должна… любить меня? Хоть немножко…
Он тяжело вздыхает и берет меня за руку.
– Не знаю, что у нее в голове. Но ты, пожалуйста, помни, что не одна, Насть. Если хочешь, ты можешь пожить у меня. Раньше, когда я предлагал ей забрать тебя, она всегда бесилась и кричала, что ты – ее дочь. Но теперь ты совершеннолетняя. И