А еще совершенно нас не боялся. И это заставляло бояться уже меня. А Егор Денисович тем временем продолжал.
– Вы, купившие титулы и думающие, что вдруг стали высокородными, так и остались селюками! Ни манер, ни этикета, ни понятий. И дорогие мундиры не скроют грязь под вашими ногтями!
– Ну это ты конечно дал, детоубийца, – прорычал из угла Антоха.
Вспыльчивый и повернутый на семье, Бастион был готов убить ведуна на месте, поэтому мы следили, чтобы он не приближался к пленнику.
– Магнус, между прочим, прямой потомок графа Ермолова. А такой титул не купить ни за какие деньги.
– Да неужто! – саркастически усмехнулся ведун. – Раньше, при царе, Егор Денисовича ваш брат уважал. Скольких высокородных я на ноги поставил. Да и Василиса Матвеевна, твоя прабабка, рожала под моим присмотром. А теперь вы, мелкие сосунки, решили, что можете охотиться на меня?! Пф-ф…
– Тебе смешно? – начал заводиться Антоха. – А смешно было тем, кого ты сгубил? Тот нерожденный ребенок, его мать, отец… И только не надо врать, прикрывая свою жопу! Мы видели Поронца! Такие монстры возникают только из долгожданных детей! А ты…
– Я же говорю – молокососы! – продолжал усмехаться старик. – Начитались статей в своей википедии и думают, что они знают хоть что-то о жизни! Та девчонка сама пришла ко мне! Лила слезы. Помощи просила. На ногах еле держалась, а все туда же – брюхатая пришла. Попить дай, – по-хозяйски, будто и не пленник вовсе, потребовал старик.
Я не стал выделываться, напоил его из глиняной кружки и тот продолжил.
– Синдром Гийена-Барре. Знаешь, что это такое? Нет? Это когда нервная система медленно умирает. Мышцы усыхают, потом все отказывают. Медленно и все сразу. А лечение не существует. А знаешь, что в конце? Правильно – грудные мышцы и диафрагма просто отказывают и человек мучительно умирает от асфиксии. Об этом я рассказал соплячке. Сказал, что смогу ей помочь, но цена высока.
– И какова была цена? – не удержался Семён.
– Ее ребенок, – спокойно, словно речь шла не о детской жизни, произнес ведун. – Жизнь не продают и не покупают. Ее можно обменять только на другую жизнь.
– Это ведь Магия крови. И она запрещена, – сурово, словно читая приговор, произнес Семён. – Наказание за использование – полное развоплощение.
– Хех, – с улыбкой крикнул старик. – Какие же вы еще молокососы! Что позволено Юпитеру, не позволено быку. Слышал такое? Я, твою мать, Ведун! Я ручкался с Костлявой и целовал руку Яге! Не тебе, боярин, учить меня ведунскому ремеслу! И потом, девчонка сама согласилась оплатить нерожденным ребенком. А ты, колода, что на меня так смотришь, будто съесть хочешь? – обратился он к Антохе. – Презираешь? Ну-ну. Все вы такие честные и правильные, покуда самого горе не коснется. Как случится, что девчонка твоя или ребенок одной ногой на Калинов мост ступят, так подотрешь задницу своими принципами и первым побежишь Ведуна искать! И деревню на заклание отдашь, даже не задумаешься, что там безгрешные дети да старики. Чтобы спасти дорогого человека – всех в топку ведуна кинешь! Потому-то я за свою судьбу и не переживаю. Рогозин