Джулия искала свои туфли, уже возобновлял разговоры о партийном долге.
Записка сама по себе не давала никаких намеков. Судя по корявому почерку, нацарапал ее тот, кто не привык писать от руки. Но это относилось к любому человеку моложе тридцати. С внедрением речеписов люди в большинстве своем отказались от ручек и карандашей. Паста была жидкая, голубоватого цвета, а кружок буквы «Ю» и вовсе обозначался бесцветной царапиной; но опять же такой след могла оставить едва ли не любая шариковая ручка в Лондоне. Качественная черная паста сообщила бы Джулии куда больше.
Она была почти уверена, что соглядатаи не узрели ничего странного: ну записка и записка, девушки обменивались такими постоянно – договаривались насчет уборки и дележа пайков. Возможно, бумажка даже осталась незамеченной. Джулия вытаскивала ее, стоя спиной к экрану и загораживая собой дверцу шкафчика. В крайнем случае наблюдатели зафиксировали ее беглый взгляд на какую-то фитюльку и возвращение к своим делам. И теперь, поразмыслив с полминуты, она покрылась гусиной кожей оттого, что чуть было не подняла бучу. Подумать только, кого-нибудь непременно забрали бы в минилюб: или юнца-рассыльного, или того скорострела из минизо. Как ни крути, донос, особенно на предмет злосекса, был сопряжен с риском. Если за какие-либо деяния такого рода привлекали к ответственности мужчину, тот нередко тянул за собой девушку – как «соблазнительницу». Да, ей еще повезло. Выкарабкалась благодаря инстинктам, приобретенным в ПАЗ.
Сжимая записку в кулаке, Джулия вытащила из шкафчика «рванье» для грязных работ. Это был комбинезон, до того изношенный, что колени, штопаные-перештопаные, уже смахивали на коросту. Зад протерся чуть не до прозрачности. Спереди зияли дырочки, за долгие годы прожженные табачными искрами. С милой улыбкой она вернулась к телекрану и сообщила:
– Вот, должна сменить рабочий костюм, чтобы не запачкать. Если сегодня на дежурстве товарищ из мужского персонала, прошу отвести глаза.
Джулия частенько позволяла себе такие выпады, чтобы повеселить соседок. Предполагалось, что, заслышав эту просьбу, весь мужской персонал, оказавшийся в пределах слышимости, ринется к мониторам. Джулии было по барабану, кто увидит ее голую задницу – задницу, кстати, шикарную: краснеть не приходилось. Иногда она даже ловила кайф, воображая, как распаляются соглядатаи.
Сейчас Джулия, конечно, рассчитывала переключить их внимание со своих рук на задницу. Эффектным жестом расстегнула молнию рабочего комбинезона. Сбросила его, высвободив сначала одну ногу, потом другую и, чтобы не упасть, естественным образом ухватилась за верхнюю полку, где у нее хранилась пара выходной обуви. Там, между правым и левым ботинком, она и оставила записку.
Повесив на плечики новый комбинезон и торопливо натянув рванье, Джулия прокрутила в памяти этот эпизод. Все прошло гладко – она была почти уверена. Полностью одетая и почти спокойная, она заперла шкафчик.
К этому времени у нее за