говорю я, прекрасно ее понимая. Когда-то мы с ней познакомились на сеансе групповой терапии, у нее тоже есть определенные травмы и проблемы. Ее главный и единственный страх – касания, кожа к коже, кожа к предметам, потенциально опасным болезнетворными микробами, иначе мизофобия, излишняя забота о чистоте.
– Но это не значит, что я не рада тебя видеть, – с улыбкой говорит она мне, и я знаю, что это правда. Она, так же как и я, настолько редко показывает свою улыбку, что моменты, когда она всё же это делает, для нее действительно самые счастливые, ведь она не в состоянии сдержать эмоции.
– Я тоже рада вас видеть, девочки.
Оглядываясь вокруг, Лале осторожно переступает порог с чехлом за плечами, он размером поменьше, и там лежит ее скрипка. Снять перчатки не спешит.
– Она так же улыбалась, когда мы собрали чемоданы и сбежали от ее предков, – сообщает Кати.
Я поворачиваю защелку в замке и смотрю на подруг.
– Значит, всё-таки сбежали?
– Где тут у тебя туалет? – почти одновременно со мной спрашивает Каталина, серо-карие глаза горят одержимостью. – Умираю, очень хочу пописать.
Сеньорита Суарес, убрав непослушные темные волосы за ухо, торопливо и с увлеченной прытью начинает открывать одну дверь за другой и, не дождавшись моего ответа, исчезает уже за второй.
Лале же с опаской исследует окружающий себя мир и говорит между делом:
– Видела бы ты этого жениха, Софи, сама сбежала бы. Такой приставучий, такой наглый, а еще целоваться лезет, еле вытерпела три свидания с ним. Думала: взбешусь и двину по роже.
– Зачем же было ходить на свидания?
– А ты попробуй откажи моему отцу, он запер бы меня и держал в неволе до тех пор, пока не соглашусь. Слушай, Софи, а ты протирала потолок? По-моему, там какое-то пятно. – Глаза ее обращены к потолку, она щурится, разглядывая какую-то точку.
– Лале, думаешь, мне есть дело до потолка? Ну протерла один раз, когда въезжала в квартиру, никаких пятен я не помню.
– Оно всё же там есть, – деловито произносит она и опускает глаза на меня, – ничего, мы у тебя надолго, я займусь уборкой, всё как следует здесь продезинфицирую.
– Боюсь, у меня нет того инвентаря, что необходим тебе. Только тряпка и швабра в ванной, но тебе этого явно мало.
Я вхожу в ванную, понимаю, что и моющего средства не осталось, но госпожа Лале меня удивляет:
– Я взяла с собой две бутылочки раствора и десять пар перчаток, на сегодня, думаю, вполне хватит. Но тебе, Софи, всё же следует заказать еще, названия средств я тебе продиктую. Сколько в твоей квартире комнат? Две? Маловато. – Рука в перчатке тянет одну из дверей и заглядывает внутрь. – Так, это твоя. Почему гора бумаг валяется в углу? – хмуро смотрит на меня через плечо.
– Это рисунки, – поясняю я, – пока не нашла место, где сжечь.
– У тебя были приступы? – выражение лица меняется на обеспокоенное, мы как никто другой понимаем друг друга: обе заложницы фобий.
Кратко киваю.
– Дважды.
Кивок