восемнадцати лет… Какой завораживающе чистой она была вначале, как весеннее утро…. Вспомнилась юмореска с Риной Зеленой: «Был такой миленький поросеночек, а выросла такая…!» Взял трубку ее новый муж, моложавый слесарь из ее института. Он посмеивался над Вимом и, почему-то, недолюбливал, хотя последний никогда не мешал им, и отдал все, что возможно. Передал трубку. Вим услышал единственное, что за эти годы оставило ей время – по-прежнему молодой, звенящий голос. Документов у нее не было. Это он понял сразу. А если когда-то и были, то они давно изничтожены и развеяны по ветру. Зачем-то дослушал до конца. Узнал много нового о себе и жизни в целом. Зачем? Зачем столько злости выливают люди друг на друга, ведь прошло уже столько лет. Она могла уйти раньше. Ее никто не держал. Наверное, просто больно признавать крушение собственных надежд, иллюзии и мечтаний о прекрасном будущем… Она сделала ставку, ставка себя не оправдала. И злость за свою ошибку она вымещала на нем… Хоть и поняла свой промах не сразу. Его вина была, он не прекратил это еще в начале… Хотя, как ему казалось, всегда был умнее ее и все видел наперед. Останови тогда, и, возможно, жизнь человека пошла бы по другому… Не остановил, а ведь глубоко и на самом деле был всегда к ней безразличен. Они познакомились и сошлись достаточно быстро, она молодая студентка физико-математического и он – подающий надежды молодой студент – археолог. Потом появилось еще и архитектурное образование. Она быстро забеременела, на третьем месяце их не частых встреч. Как честный человек, Вим женился. Ему было все равно. Она его не раздражала, а со временем, он привык к ней, как привыкают к кошке. От которой и нет пользы, она просит есть, портит мебель и обои, но вообщем-то, не мешает. А ему все равно надо было для кого-то работать, и нравилось приходить в приятно пахнущий людьми, дом. Пошла перестройка. И ее четко очерченный план по счастливому будущему за успешным мужем пошел крахом. Ему тогда было смешно. Это было чуть ли не единственное, что развлекало, когда рушилась империя СССР и горели его акции МММ. Ему было неизвестно, за что она ненавидела его больше, за отсутствие денег или за отсутствие любви. Старик относился к ней всегда тепло, к ее капризам, истерикам и маленьким слабостям, когда она приходила довольная, с чужим мужским запахом по ночам. Это – то ее и добило, она не выдержала. И трагично, с демонстрацией своей беды друзьям и соседям, ушла к слесарю на пять лет моложе ее. Позже она поняла свою ошибку. Когда новый хахаль начал ее бить, и из новой семьи она даже не могла никак на ни на ком отыграться. Но Вим, с чувством, что наконец-то досмотрел старое, местами ироничное, кино, отказался его снова «включать». И теперь «радость» ее от его случайного звонка сложно было выразить словами, хоть она и долго пыталась. Это неправильно, но ему до сих пор было смешно. Хотя было место и грусти, благодаря ее неутомимым стараниям он потерял уважение детей и связь с ними. Которых, лично она считала не его.
Вима толкнули. Отвлеченный от своих мыслей он не сразу понял, что произошло. Очередь двигалась, и он стоял уже далеко не последним. Какой-то человек пытался