не знала, что сказать. С помощью машины мы подменили меня на реального человека, который умер в дороге. И я с трудом помнила имя этого маленького князя. Я закрыла глаза, настойчивый голос в голове неожиданно дал подсказку:
– Меня зовут князь Владислав Рынд-Алексеевич Московский.
– Ах вот как, – довольно улыбнулся канцлер, – значит, не забыл.
– Как я мог, это имя дал мне отец. Монголы прозвали меня Мату, что значит морской. Это из-за цвета моих глаз.
– Так вот, Мату, я еще кое-что знаю про тебя.
– Да, ваша светлость.
Канцлер неожиданно рассмеялся. Я встревожилась. О чем это он.
– Ты, Мату, даже не мужчина!
Эль-Тимур опять расхохотался. Прочие недоуменно уставились на меня. Таян пристально посмотрел на меня. Я даже перестала чувствовать боль в коленях. Мой план провалился. Все потеряно или похерено. Сейчас меня изнасилуют и убьют или отправят в дом кесен.
– Это неправда, неправда, ваша светлость, – я склонилась еще сильнее, ударившись лбом о пол.
– Ты не мужчина! Ты ведь евнух, – ударив ладонью о колено, громогласно возвестил канцлер.
Я почувствовала, как волна облегчения прокатилась по моему телу. По щекам потекли вполне неподдельные слезы облегчения.
– Ваша светлость, господин канцлер, – проговорила я дрожащим голосом, – простите меня, вы правы. Простите, что не сказал сразу. Мне было стыдно.
– Здесь нечего стыдится, – вдруг раздался голос Таяна.
Канцлер метнул в него взглядом.
–Простите, господин канцлер, но быть евнухом не зазорно, – ответил Таян, – евнухи служат императорскому дому.
Я не знала, зачем он вмешался, но не хотела, чтобы на него обрушился гнев канцлера, поэтому сама взяла слово.
– Ваша светлость, вы правильно все поняли, я евнух. Я не хотел этого говорить, потому что евнухом меня сделали по приказу хана Узбека. Когда моего отца Сергия и брата Федора казнили, оторвав их плоть от костей, меня не стали убивать, так как я всю жизнь с малолетства прожил в Сарай-Бату и не принимал участия в мятеже.
«Уйми сердце мое от настоящего мятежа» – вдруг раздались слова в моей голове. Я застыла, но так как все молчали, продолжила:
– Тогда так как я утратил статус пленника и сына князя, меня сделали рабом. Хан Узбек был сильно зол на мою семью. Он приказал сделать меня евнухом и отослать в подарок в Великую Юань.
Канцлер с минуту насмешливо смотрел на меня, все еще не позволяя встать с колен. Потом произнес:
– Мату, хочешь вернуть свой титул, свою свободу, свою честь?
– Да, господин, хочу, – ответила я. Сердце затрепетало, сейчас он сделает мне предложение, от которого нельзя отказаться.
– Я могу вернуть тебе все это. И свободу, и деньги, и честь, и достоинство.
Раздался смешок. Это был Тэнгиз. Канцлер посмотрел на сына.
– Простите, – кашлянул в кулак Тэнгиз, – просто этот мальчишка уже не сможет вернуть свое честь и достоинство.
И генерал недвусмысленно изобразил рукой взмах ножом. Далахай прыснул.
Я