отправляется принять ванну и позавтракать. Его путь лежит по бесконечному дворцу через темный коридор, ведущий к ванной комнате. По пути ему встречаются другие мальчишки, которые готовятся к своему выступлению во второй части представления, они такие же красивые и талантливые. Калигула останавливается, чтобы похвалить и их. И тут происходит что-то непонятное, из ряда вон выходящее. Откуда ни возьмись, словно из-под земли вырастают с десяток преторианцев. Эти вооруженные люди оттесняют свиту самодержца. Калигула остается один, он все еще не понимает, что происходит, где телохранители-германцы? Он строго смотрит на воина, стоящего прямо перед ним. Это Корнелий Сабин – трибун, которого он хорошо знает. «Пароль?» – спрашивает воин отца нации. «Юпитер» – автоматически восклицает Калигула. Он хочет верить, что все это только ему снится. Вдруг чья-то рука ложится ему на плечо и разворачивает. Перед ним Кассий Херея. Этот центурион всегда был мягок и обходителен. Он даже издевался над ним, называя его «бабой». Но сегодня он не похож на прежнего Херею. Его седые кудри оттеняют бронзовый загар и придают лицу зловещий вид. «Как ты смеешь, раб!?» – кричит рассерженный император. Тогда Кассий в одно мгновение вытаскивает свой меч и со словами «Тиран, получай свое!» рассекает Калигуле подбородок. Удар приходится в шею, но его останавливает ключица императора. Император падает на колени. Ощутив острую боль, все еще не веря своим глазам и ушам, Калигула слышит приказ, отданный Корнелию Сабину «Делай свое дело, центурион!» и тогда трибун Корнелий Сабин спереди пронзает грудь Гая Цезаря Августа Германика, Великого понтифика, четырежды консула, императора.
Император упал, в судорогах крича «Я жив еще, мерзавцы!»– и тогда остальные центурионы и некоторые сенаторы добивают его тридцатью ударам. И у всех у них один клич: «Бей еще!» Некоторые в ярости и злобе даже бьют тирана клинком в пах, некоторые пинают его судорожное тело ногами. Стоит шум, крики, звон мечей. «Юлий! – командует Кассий Херея. – бери двух гастатов, и бегите в покои императора! Убейте оставшихся выродков!»
По первому шуму на помощь к уже убитому императору прибежали носильщики с шестами, потом – германцы-телохранители. Происходит запоздалая схватка. Некоторые из заговорщиков убиты верными телохранителями, а с ними и несколько неповинных сенаторов, оказавшихся случайно в рядах античных революционеров. Сам Херея и Сабин бегут с места преступления. Они бегут по улицам Рима. Их догоняют два гастата и триарий Юлий Плиний, он рапортует «Цезонию пронзили мечом, а маленькой Друзилле ударом о стену размозжили голову»!
– О, боже! – невольно воскликнула я. Рассказ Виктора был настолько интересным, а он хорошим рассказчиком, что я почти оказалась на улицах Рима 41 года нашей эры. – Какая жестокость! О, античные времена!
– О, нет! Роберта, времена всегда одинаково жестоки! И античность здесь не причем. Вспомните сколько жестокостей совершено после падения Рима и до вчерашнего дня! Не меньше, а то и намного больше!
– Да, наверное, – согласилась я, но от этого убийство