тебя чуть в поле не вылетели. А там – сам видишь какая каша.
Кепка поглаживает свою руку. Видимо, мои кости оказались не такими мягкими, как он предполагал.
Перед второй атакой он отклонился немного назад (наверно, чтобы увеличить амплитуду удара), замахнулся… но тут подул ветер – и сорвал с него кепку. Матерясь, он погнался за ней. Сделал шагов пять, дважды пытался подхватить ее на лету, но промахивался. Кепка, хлюпнув, приземлилась в грязь. Наконец, злодей схватил ее, стал отряхивать. Одевая кепку обратно на голову, зыркнул на меня злобно, с ненавистью. «Мне бы твои проблемы, – думаю про себя, вытирая сочащуюся из носа кровь. – Впрочем, все в этой жизни относительно».
– Осмотри машину, – скомандовал он кому-то из своих. Я сделал еще два шага назад, еле держась на ногах. А в голове мысли такие ясные, даже удивительно. «Вот сейчас они будут меня убивать, – думаю про себя. – Переговорщик из меня, конечно, хреновый. Значит, конец пути?»
Сбоку скользнула тень. Это подкрался мужик в кожанке. Он был пьян в стельку. И покачивался на какой-то своей волне.
– А давайте его пощекочем? – говорит своим, и достает из кармана небольшой ножик.
Пытаюсь выпрямиться. Поднимаю руки, как каратист.
– Ребята, гандикап заканчивается. Не будите зверя. Сейчас я превращусь в Халка, – бормочу я какую-то фигню.
Ко всем прочим моим странностям, у меня есть еще одна особенность – я не могу ударить человека. Ни человека, ни любое другое живое существо. В связи с этим у меня и раньше было множество проблем. Все эти школьные драки, юношеские разборки… Причем, я не был слабаком или ущербным каким, просто я морально не мог перейти эту черту.
Так что все мои слова – были только словами. И они это тут же раскусили.
Кепка быстро подходит ко мне и снова бьет по лицу. Я не удерживаюсь на ногах и падаю. Он с остервенением пинает меня ногами. За что? Кто знает. За головной убор, за дождь, за искателя, за свою поганую жизнь. А может, просто так. Потому что он такой человек. Кожанка тоже пытается пнуть, но промахивается, поскальзывается, и падает лицом вниз.
– Бля, мужики, я нос разбил, – гнусавит он где-то возле меня. Теперь мы с ним стали немного похожими.
– Куда ты полезла, дура?! Уйди с глаз моих, ушлепок, – озверев, кричит кепка приятелю. Тот сидит на земле, утирая нос. Не двигается. Меня перестают бить. Уже хорошо. Слышу сверху тяжелое дыхание. «Сейчас отдышится, и снова начнет».
Успеваю приподняться на колени. К горлу что-то подступает. В глазах потемнело… И тут я как по команде начинаю блевать. Все, что ел по дороге, выходит из меня дружным строем одно за другим. В самом неприглядном виде.
– Фу, какая мерзость, – лепечет кожанка, отшатываясь. Брезгливый, однако. Кепка тоже делает шаг назад. Не могу остановиться. Блюю и блюю. За минуту из меня вылезает все, что было в желудке.
«А вот и они, родимые, утренние бургеры с солеными огурчиками».
Хулиганы соображают, что делать дальше. Моя блевотина будто очерчивает защитный