по-мужски. Антон поёжился: Евка была ему неприятна!
Дождавшись, когда она уйдёт, Антон зашёл на кухню.
– Лиза, а мы можем отвадить эту девицу от нашего дома? – обнял жену, поцеловал в шею, почувствовав родной запах.
– Нет, Антоша, она моя подруга… Мы с ней с детства. Не ругаемся… Как я скажу: «Больше не приходи»? Ты переживаешь, что пристаёт к тебе? – Лиза заглянула ему в глаза – они смеялись.
– Заметила? – Антону было не по себе: оказывается, она знает…
– Трудно не заметить… В этом вся Ева. У неё принцип: поиметь всех мужиков, поиметь всё, что у них есть.
– А если я соблазнюсь?
– Пойдёшь к ней, – Лиза убирала со стола, воплощая своим видом вековую женскую мудрость. – Женщина не должна жить одна…
– Знаешь, почему я с тобой живу? – Антона испугала перспектива остаться с Евкой.
– Знаю, – Лиза, не прекращая мыть посуду, оглянулась на него. – Потому что я люблю тебя. У Антона пересохло в горле, сердце ухнуло и забилось быстро-быстро от страха потерять эту женщину, так похожую на его маму: спокойную, нежную и бесконечно любимую…
Отчаяние или слабость?
– Колян, ты коня на скаку остановишь? – Фёдор пьяно прищурился.
– Не-а, – Николай замотал головой: коня он видел только из окна автобуса.
– Ты ж не баба! Уважаю! – Фёдор захихикал анекдоту с бородой. Ему было неважно, понял Николай или нет. Смеялся он долго, постепенно впадая в тревожный сон алкоголика.
Они пили второй день в гараже их друга Игнатьича. В другом кооперативе. Чтобы жёны не нашли. Фёдор уже сломался. Спал, находясь в привычном сладостном небытие, когда ничего не надо, ничто не волнует. В короткие мгновения пробуждения тянул трясущуюся руку к грязному стакану с мухами, утонувшие в море алкоголя.
У него мелькали обрывки фраз от кого-то, жившего в нём. Этот кто-то, гад, не употреблял, а только зудил:
– Иди домой… Жена будет ругать… Иди… – Фёдор отмахивался от нудного типа, обламывающего кайф:
– Сам иди… Отстань…
Но зануда не уходил. Крепко вцепился. И в просветах пробуждения ныл и ныл, призывая Фёдора очнуться.
Николай тоже осознавал, если так можно сказать, что надо возвращаться, но бросить друга не мог. А друг ли он ему? Он уставился на неприятное лицо собутыльника:
– Какой отвратительный человек, этот Фёдор! Грязный и помятый. Но прикольный! Постоянно шутит…
У Николая внутри сидел более строгий контролёр, отговаривающий его от перебора. Да и моложе Коля был, поэтому не спал, охраняя пускающего слюни и храпящего товарища. Радости от этого мало, и Коля задавал себе вопрос, точнее, контролёр спрашивал:
– Зачем они пошли к Игнатьичу?
Ответа не было – не помнил. Совесть, забившись в уголок, пыталась что-то сообщить, но сидела так глубоко, что её было плохо слышно. Доносилось какое-то бормотание.
Спиртное закончилось. Хозяин гаража не появлялся. А обещал.
– Мужики,