Виктория Чуйкова

Коллекция одинокого бокала. А ты хорошо знаешь соседей


Скачать книгу

улыбнувшись, сказал:

      – Пустое! Зато не завидуют. Нам же на счастье.

      Так все и осталось.

      Ключ от горки был только у Антонины Михайловны, и она никому не доверяла трогать дорогие ее сердцу вещички и даже подавать к столу графинчики. Раз в месяц, она доставала все из горки, выставляла на большой стол, натирала каждый предмет белейшим льняным рушником, с вышивкой по краям и красной бахромой, присматривалась к каждому из бокалов, приподнимая его к лицу, ловя солнечный свет, проникающий в большое окно, иногда вздыхала или качала головой, но чаще улыбалась и ставила все аккурат на свои места. Горничные девки, помогающие ей по хозяйству и приученные быть недалеко от хозяйки, реагировали на ее уборку по-разному. Набожные – крестились, а более смелые норовом – обзывали ведьмой. Дочери, покуда были маленькие, крутились рядом и обижались, если не давали им поиграть с красивой рюмочкой. Став подростками – хохотали над материнским пристрастием к чистоте, а затем и вовсе потеряли интерес к данному мероприятию.

      Прошло пять лет со дня свадьбы Наны. Внуки старших дочерей, приезжая в гости, поднимали ор, носились по комнатам и Антонина Михайловна, частенько выпроваживала гостей, не удосужив, по приличию, и обедом накормить. А вот дочка Натальи была девочкой ласковой и кроткой. Обнимет бабушку, непременно расцелует в обе щеки, скажет какая та у нее красивая и добрая. Сто раз поблагодарит, за любое угощение, да и гостинец отдаст сразу, коей родители приготовили. И к зятю Антонина Михайловна начала привыкать, да во взгляде добреть. Он к ее кондитерской лавке пристройку сделал, да отдал ей, чтобы обставила все по собственному нраву. Так у нее появился маленький ресторанчик, которым управлять она поставила своего же зятя. А тот и от отца мясо привезет, молоко, маслице, да овощи. Все свежее, добротное. Люди довольны, прибыль у Антонины Михайловны растет, сердце ее радуется.

      Решила она в знак уважения к семье младшей дочери, сделать подарок и поставить их свадебные бокалы в один ряд со старшими детьми. Раскрыла тяжелые шторы, впустила свет в комнату, достала ключик, что всегда висел у нее на связке, и ахнула – бокалы-то, посветлели. Были матово-белые, словно засохшее молоко, а теперь прозрачные стали, края горят, словно хрусталь. Решила никому не говорить, уж больно характер у нее крутой был, не могла показать, что ошибалась, да не смогла сдержать крика, едва перевела глаза к другим бокалам. Один, из пары старших, стоял, словно в паутине. Взяла его, к окну подошла, что-то еле слышное нашептывая. Девка, горничная, что всегда за ней таскалась, крик ее не правильно поняла. В комнату не заглянула, а за хозяином побежала, подумала беда. У него, Алексея Павловича, как раз зятья собрались, серьезные дела решали. Все и примчались на крик девки. Антонина Михайловна у окна стоит, в лице покраснела, бокал трет. А как увидела мужчин, так еще хуже сделалась – позеленела, рукой с бокалом трясет, да сиплым голосом громогласит:

      – Вон!