мило улыбалась ему всегда и ускользала, она любила Гранта…
А жизнь вон как повернулась, через несколько месяцев Гранта, его близкого друга не стало, он сгорел от страшной болезни, быстро, как спичка, больше Людмилу он не видел. Она не прилетела на похороны, мать Гранта сказала ему и Вачику, прилетевших прощаться с другом, что Грант просил, чтобы Людмиле дали позже телеграмму, после похорон, он не хотел, чтобы она его видела в гробу, он ей оставил прощальное письмо. Вернувшись в посёлок, Борис приходил к ней, ему говорили, что её нет дома, он понимал тогда её чувства, её боль потери любимого… потом он уехал.
И вот прошло тринадцать лет, и он чисто случайно узнает, сидя в гостях у сослуживца, своего подчиненного Ильшата, что его родственница Аида работает в детском саду и ее начальница Людмила Сергеевна. Услышав это имя отчество, он попросил Ильшата подробнее все узнать об этой женщине. Аида вскоре прислала в письме фотографию своей начальницы, она тайно сфотографировала ее на детском празднике, там все родители фотографировали своих детей, и никто ничего не заметил. Увидев фото, Борис узнал Милу, она изменилась, теперь носила очки с дымчатыми стеклами, оправа ей шла. Она была другая – она была женщина, строгая, немного пополневшая и грустная. Аида рассказала, что она замужем, муж ее офицер, у нее двое детей – красивая дочка, и маленький четырехлетний сын. И тогда он спланировал этот отпуск и попросил Ильшата ему помочь, Аида пригласила Милу в отпуск на Апшерон. И вот она стояла невдалеке от него и смотрела в морскую даль, как тогда, много лет назад, она часто смотрела в морскую даль, море ее притягивало.
Борис вновь вспомнил:
Он, дежуривший ночью, сидел у костра, накинув на плечи свитер, читал. Мила с полотенцем в руках подошла к нему.
– Доброе утро, – тихо произнесла она.
Борис вздрогнул, оглянулся, лицо озарила улыбка: «Люда? Доброе утро. Я не слышал, как ты встала, а чего так рано проснулась? – осмотрел ее, – и уже умылась? – засмеялся, посмотрел на часы, – еще нет семи… иди, поспи еще».
– Не-а, не хочу. Хочу поплавать в ранней тиши спокойной воды Каспия, а то он все время бурчит, ворчит, сердиться и я боюсь его мощи, когда он такой не спокойный.
Борис ожил, улыбаясь, смотрел на нее: «Как ты красиво говоришь».
Мила пожала плечами: «Обыкновенно говорю. Давай чайку бодрящего попьем?» – улыбнулась.
– Давай, – Борис быстро вскочил, стал разжигать костер.
– А, впрочем, пока будет готовиться чай, я пойду немного поплаваю, – Мила весело подбежала к кабинке раздевания, перекинула на веревку полотенце, стащила висевший там закрытый купальник и зашла за ширму.
Борис с настроением, разжёг костер, налил в чайник воды.
Мила в купальнике, заколола высоко волосы, медленно шла к морю, глубоко вздохнула и вошла в воду. Все парни спали, а Борис, улыбаясь наблюдал, как Мила тихо нежилась в спокойной глади Каспия. Затем переключил своё внимание и начал готовить