на его жизнь желающих не найдётся. А если он отыщет союзников и вернётся сюда, его ждёт та же участь, что и Полиника, сына Эдипа, который повёл чужую армию против родных Фив и погиб от рук его жителей. Ты, Гектор, тоже должен сделать так, чтобы он никогда не получил назад то, что мы у него отобрали. Лучшей мести для таких, как он, я не знаю! А этот, – Прокл махнул рукой в сторону дома, где держали Тимена, – он не жилец. Он жил, не имея своего дома, а когда умрёт, никто не придёт почтить его память!
Весь день лил дождь, небо покрывали свинцовые тучи. Гектор вышел из дома и направился на кладбище в квартал Керамик – ту его часть, которая находилась за городской стеной. Он решил сходить один, без отца, побыть наедине с матерью – впервые после её смерти. Показались Дипилонские ворота – те самые, откуда начались все беды, все смерти в его жизни, – и Гектор пошёл вдоль могил внешнего Керамика. В руках Гектор нёс фиалу с молоком для возлияния на могиле. Надгробная стела – вечная по сравнению с жизнью человека – высилась на могильном холме, а сам холм покрывали яркие цветы, чья жизнь была много короче человеческой. Рельеф на плите изображал стоявшую со склонённой головой женщину в хитоне и гиматии. Её профиль чётко вырисовывался на плоскости мрамора. Подобные рельефы часто встречались среди могил, но от этого Гектор не мог оторвать взгляд – он видел лишь свою мать, отражённую в холодном камне, хотя мастер даже не пытался придать фигуре сходство с Софией. Камень не мог передать её тепла и живости, но эта плита ещё годы или даже столетия простоит на могиле, пока новые надгробия будут появляться рядом.
Гектор прошептал:
– Здравствуй, мама. Возьми это молоко, – он осторожно наклонил фиалу, и белая струя полилась на холмик, орошая его поверхность. Молоко быстро впитывалось в землю – дар миру мёртвых от мира живых. Потом Гектор вынул нож и отрезал прядь волос, положив их на могилу. – Прости, что не мог прийти раньше. Это от меня не зависело: нас не было в Афинах. Но мы с отцом тебя не забыли. Мы знаем, что случилось с тобой, а тот, кто лишил тебя жизни, уже мёртв. – Тимен умер через два дня после допроса, и его тихо закопали где-то на окраине.
– Я прохожу военную службу, а как только отслужу год, стану гражданином Афин. У нас столько нового: Гиппия свергли, готовятся новые реформы. Отец принимает участие в политической жизни, представляешь? Столько перемен! Помнишь, в детстве я мечтал выиграть Олимпийские игры? Знаешь, я почти забыл об этом, а ведь я обещал тебе стать чемпионом. Не знаю, почему, но недавно отец вспомнил о моей мечте. Он хочет, чтобы я участвовал в играх. Сказал, что поможет мне всем, что в его силах. И я обязательно выиграю! Я посвящу эту победу тебе, мама. Обещаю!
Политическая жизнь в Афинах бурлила, как котёл с кипящей водой. Одни варились в этом котле, другие испытывали на себе лишь действие брызг, обжигающих, но не смертельных, а третьи возобновили жизнь, словно ничего не случилось, не обращая внимания на происходящие вокруг перемены. Гектор постигал воинскую