банки со сгущёнкой. На полках громоздились бутылки с крышечками из фольги, на поддонах стояли большие алюминиевые бидоны. На чёрной доске под портретом Ленина – розовыми мелками – был нацарапан «Ассортимент-прейскурант».
Пахло молоком и сосисками.
Я снова заглянул в список…
…Вспомнилось лето, техникумовские каникулы, дом отдыха «Занки» под Харьковом, Зоя, с которой познакомился в первый же день заезда, сосиски, манная каша и тёплый чай на завтрак, бетонный облупившийся перрон, утренняя электричка – до станции Андреевка, паутинки сквозь густой орешник, песчаный обрыв, серая река и влажный Зоин купальник, знойное полуденное солнце и умоляющее «Не надо… я так не могу… птицы смотрят… деревья смотрят…» и вдруг – повелевающее Зоино: «Отвернись», а потом – слепящая белизна на фоне чуть тронутого загаром её живота и ошарашивающее: «Только не вздумай в меня вливать»…
«Молодой человьек, ви мине случайно не подскажите, тощий кефир нам сегодня завезли? Или его сегодня не завезли? Я, как назло, забил дома очки», – пророкотал стоящий сзади старик и шумно вздохнул.
Меня мгновенно вышибло из лета, из юности. И занесло в «Ассортимент-прейскурант», где значилось: «Кеф. нежирн. – 13 коп.».
Я доложил старику, что кефир завезли, и вновь перенёсся в то лето…
…На борщи и котлеты нам было плевать. Сразу после завтрака мы садились в электричку и – подальше от любопытных глаз! – ехали в Андреевку, в лесок, на нашу полянку. Мы покупали в продмаге серый сыроватый хлеб, грушевое ситро и развесной яблочный джем…
Она рассказывала лав-стори своих подруг, и у меня не было уверенности, что это – не её истории…
Однажды в лесу нас застал ливень. Он грохотал, как рушащаяся стена, он выплеснул на наши головы не одно ведро небесной влаги, а через двадцать минут прекратился. Из мокрого валежника мы соорудили то ли шалашик, то ли чум, Зоя водрузила на него свой сарафанчик и трусики – сушиться. И мы, в чём мать родила, втиснулись в этот тесный, промозгло-колючий рай…
«Простите триста раз, а ванильные сирки по 12 копеек – так они есть?» – вновь дал знать о себе старик.
Я снова переключился на «Ассортимент».
«Внук просто обожает ихние сирки, – продолжал журчать у меня над ухом старик, – но они дерут за них так, что будь здоров, дочка пробувала брать обикновенный творог по 70 копеек и добавлять туда немножко ваниль. Получается ровно то же самое, что и сирки, но этот оболтус не даёт себя дурить. И не кушиит, пока ему не покажут бумажку, я имею в виду обёртку от…».
«Ванильных сырков нет», – сообщил я старику.
…Зоя была похожа на Тину Качинскую, мою «партайгеноссе» (с Тиной мы сидели за одной партой – в классе, кажется, шестом). Такие же светлые волосы, такие же пухлые налитые губы и лазурные глаза…
Пришла осень, мы продолжали видеться.
Зоя работала машинисткой в Госпроме. Оказалось, у неё есть муж. Жили они неподалёку от института радиоэлектроники. Муж налаживал какую-то аппаратуру для прессов и не вылезал из уральских командировок…
Мы встречались