что не желает отдать ее мне, потому что я не выполнил обещание относительно 100 скудо.
И вначале они сказали, будто она хочет стать монахиней, по Божьей воле. Итак, все то лето я был в сильной тревоге – то есть летом 1557 года. И я пытался выяснить, каковы были намерения Лукреции. Вкратце кое-кто из компании сообщил мне, что, если бы я принес 100 скудо, они бы мне ее отдали.
Летом прошлого 1558 года подруга Лукреции по имени Сиджизмонда вышла из монастыря [то есть из консерватория]. Она – хорошая zitella.
Алессио поначалу не знал о Сиджизмонде. Нам становится ясно из дальнейших показаний Алессио, что «Сиджизмонда вышла замуж в прошлом мае [1558 года] за состоятельного пекаря по имени Джакомо, которому принадлежит пекарня в Трастевере у моста Четырех голов» и что она – «племянница матери аббатисы монастыря Св. Екатерины»129. «Я узнал о ней от других девиц, покинувших монастырь, а именно Элены, вышедшей за школьного учителя с Кампо-ди-Фьори мессера Джованни, моего друга, и Кьяры, которая замужем за пекарем-немцем у фонтана Треви»130.
Вернемся к первым показаниям Алессио:
Я спросил ее [Сиджизмонду], знала ли Лукреция обо мне, и спрашивала ли когда-нибудь о моих делах, и думала ли обо мне. Она ответила утвердительно, что она была несчастна и, когда кто-то меня упоминал, начинала плакать. И я расспросил другую девицу, ее подругу, которая оттуда ушла. Она сказала мне то же самое и добавила, что Лукреция омыла волосы и все свое тело, надеясь выйти за пределы монастыря. И я сказал: «Раз уж это Божья воля, чтобы эта девица стала моей, и Он приготовил ее к этому, я предприму шаги, чтобы заполучить ее».
Женщины принимали ванну не каждый день. На протяжении всего этого отрывка целью рассказа Алессио было вызвать уважение и сочувствие судьи. Соответственно, наш сторож старается испещрить свой рассказ знамениями, божественными и человеческими, чтобы придать своим любовным претензиям вес и законность. В материальных знаках пока что нет ничего священного: это кольцо, мытье головы и принятие ванны. Но приписываемые Лукреции слова, когда она протянула руку, чтобы ей измерили палец для кольца, упоминают Божью волю, как и собственные слова Алессио. Велись ли настоящие переговоры в таком набожном духе? Трудно сказать – у нас нет иного свидетеля, кроме Алессио.
И прошлым летом [1558 года] я отнес сто скудо наличными в компанию и сказал попечителям, чтобы они дали их Лукреции в качестве приданого и что я пожертвую сто скудо на алтарь Св. Екатерины в случае, если мы с ней умрем без наследников. И они сказали, что желают выслушать пожелания девицы. Они послали к ней Джакомино, Алеманно Алеманни, сестру Анджелу ди Казасанта и Баттисту Маратту, чтобы узнать волю молодой женщины. Но они не вошли внутрь, а послали сестру Анджелу, чтобы она узнала намерения Лукреции. И мне передали, что сестра Анджела побудила ее сказать неправду. И вот Лукреция, не зная, что я хочу на ней жениться, тоже заявила, что хочет стать монахиней, и попечители передали мне это и что она не хочет замуж.
Я вернулся к Сиджизмонде, ее подруге, и спросил