на талгаря (вора. – Г.И.) Урсула. Это был начальник шайки, составившейся из разного сброда вольнолюбивых людей, служивших этерии молдавской и перебравшихся в Бессарабию от преследования турок». Возможно, не только «Братья-разбойники», но и куда более знакомые строки: «Сижу за решёткой в темнице сырой, / Вскормлённый в неволе орёл молодой» – родились после посещений Пушкиным кишинёвского острога.
Хотя поэт часто бранил Кишинёв, в стихотворении, которое имеет подзаголовок «Из Бессарабии», адресованном Евгению Абрамовичу Баратынскому, чей поэтический дар он высоко ценил, Пушкин в 1822 году не без гордости пишет:
Сия пустынная страна
Священна для души поэта:
Она Державиным воспета
И славой русскою полна.
Державин, который, «в гроб сходя, благословил» лицеиста Пушкина, в своё время написал «Песнь на взятие Измаила», но в Бессарабии никогда не бывал. Известен он не только поэтическими заслугами, но и тем, что официально поддержал обвинение евреев в ритуальных убийствах. Так что старик Державин и «нас» заметил, но о благословении не могло быть и речи. Правда, в докладе императору Александру I одописец рекомендовал всеми мерами привлекать евреев к обучению в общих учебных заведениях, так как это будет лучшим средством борьбы с пагубным воздействием Талмуда.
В отличие от автора «Фелицы» Пушкин, как мне представляется, юдофобией не страдал. В Кишинёве он не раз и не два общался с евреями. Сохранилась запись в его дневнике от 3-го апреля 1821 года: «Третьего дня хоронили мы здешнего митрополита. Во всей церемонии более всего понравились мне жиды: они наполняли тесные улицы, взбирались на кровли и составляли там живописные группы. Равнодушие изображалось на их лицах: со всем тем ни одной улыбки, ни одного нескромного движения! Они боятся христиан и потому во сто крат благочестивее их». Во-первых, заметим, евреев много: в 1812 году Бессарабию присоединили к России вместе с двадцатью тысячами евреев, в ней проживавших. В пушкинскую пору они составляли половину населения Кишинёва, почти вся торговля и ремёсла принадлежали им. Во-вторых, Пушкин отдаёт предпочтение им по части благочестия. А то, что он называет евреев жидами – отнюдь не проявление антисемитизма. В ту пору в Восточной Европе жид и еврей были понятиями тождественными (в Польше по сей день), и в Кишинёве до середины ХIХ века евреев называли жидами.
Но в конце ХIX века слова «жид», «жидан» были уже обидными, оскорбительными. Дразнилка «Жид, жид по веревочке бежит» меня в детстве неприятно задевала. Но моя мама, родившаяся за чертой оседлости перед Первой мировой войной, рассказывала, что в 1920-е годы бабушка водила её в театр и заезжая труппа исполняла оперу Галеви «Жидовка». Встав в позу, она патетически выводила начало арии главного героя: «Рахиль, ты – дочь моя!». В советские годы эту оперу, если и исполняли, то под названием «Дочь кардинала», но до этого она по-русски называлась так, как было принято в то время, –