рукой по волосам, я почувствовала, что они мягкие и послушные. Магический флакон с драгоценными маслами пах дорогим парфюмом. Мне казалось, что все, что происходит сейчас – просто сон. И я проснусь на скрипучей и жесткой кровати под одним одеялом с няней.
На мне был домашнее платье – халат, который я нервно запахнула. Конечно, разгуливать в таком виде по дому считалось верхом неприличия, но я твердо решила высказать все за смерть моего любимого отца, за те унижения, которые нам пришлось пройти, за каждое украшение, которое выносили из дома приставы.
– Где хозяин? – спросила я у пробегающего мальчика – слуги. Он остановился, указав рукой в конец коридора.
Ну я сейчас ему все выскажу!
Я рванула двери, чувствуя, как перед глазами до сих пор стоит прощание со отцом. Он уезжал, обещая, что вернется на мой первый бал! Дела тогда шли просто отлично, и отец постоянно улыбался.
– Не плачь, пряник мой, – обнял меня отец в последний раз. – Мы уже нашли один алмаз. Значит, они там есть! Скоро ты будешь самой богатой невестой во всем Альвионе!
Он улыбнулся и склонился, таинственно прошептав на ушко.
– И даже сам король будет завидовать нашему богатству!
Карета была уже подана. Отец взял любимую трость с золотым шаром и нашим гербом, перчатки и направился к карете. Я помню, как припала к стеклу, провожая папу в бесконечный Альвионский дождь.
Через три месяца пришел поверенный отца и все рассказал. Отца убил его компаньон, присвоив все копи. А поскольку отец вложился по полной, мы теперь банкроты.
Я рванула двери, входя в комнату без разрешения. Мерзавец сидел в своем кресле, среди роскошного убранства и поигрывал знакомой до боли тростью. Папиной тростью. Золотой набалдашник сверкнул в свете свечей, вызывая у меня желание броситься и отобрать ее.
– А, – застыла я, глядя на папину тросточку, сохранившую следы зубов папиной любимой собаки. – Вам недостаточно было наших бриллиантов, так вы, как мелкий воришка, украли папину трость! Я вас своими руками задушу!
– Так, мне снова чего-то не хватает для скандала! У нас получается какой-то некрасивый скандал! – заметил негодяй, выразительно глядя на меня.
Словно издеваясь, он демонстративно поигрывал отцовской тростью. Папа в юности упал с лошади и повредил лодыжку. И после этого всегда ходил с тростью.
– Принесите платья, – приказал мерзавец. От стены отделился слуга, выходя за двери. – Скандал, моя драгоценная, должен быть красивым! Согласитесь, скандалить в красивом платье намного приятней, чем домашнем халате. Можно отрывать кружево, вышивку, швыряться драгоценностями! Это дает такой невообразимы простор для истерики!
– Я буду ненавидеть вас до конца своих дней, – схватила я роскошную вазу со столика, не зная, запустить ее в него или просто разбить об пол. – Я никогда вам не прощу моего отца! Вы сказали, что убили его!
– Не отрицаю, я действительно убил его. Но давайте попробуем внести некий шарм романтики, – издевалась надо мной улыбка. – Давайте придумаем, что однажды я увидел ваш