завтракать?
– Доброе утро, мам! Сейчас только умоюсь.
Когда пришла на кухню, мама уже сделала мне кофе с печеньями, а себе заварила травяной чай.
– Мам, скажи, ты любишь отца? – не удержавшись, спросила я.
– Конечно, – как-то испуганно ответила мама, – а почему ты спрашиваешь?
– Не почему, мам, просто спросила, – я сделала глоток кофе и поняла, что аппетит отсутствует напрочь.
– Рита, ты влюбилась, да? Все-таки с Ромой у вас все серьезно?
Ну вот, мама совершенно неправильно истолковала мой вопрос, хотя лучше так, чем если бы она что-то заподозрила об отце.
– Не совсем, мам, все сложно.
– Понимаю. Но если у тебя будут какие-то вопросы, любые, ты спрашивай. Обещай мне.
– Обещаю.
– Завтракай быстрей, а то в институт опоздаешь!
***
В институте совершенно не соображала голова. Мысли все время возвращались к маме. Что с ней будет, когда она узнает? Может мне действительно не стоит вмешиваться, ничего ей не рассказывать? Вдруг она будет несчастной после того, как узнает правду об отце? Ее слезы разорвут мне сердце. И в тоже время, как я смогу смотреть ей в глаза после того всего, что видела и знаю. Она заслуживает знать правду. Я бы не простила такого, предпочла бы знать горькую правду, чем жить во лжи, и ни за что бы не простила любимому человеку предательства.
– Рита, ты вообще здесь? – спросила Соня, – ты уже вторую пару о чем-то думаешь, не хочешь мне рассказать?
– Сонька, если бы ты только знала, что со мной вчера произошло, – мне необходимо было с кем-то поделиться, иначе мой мозг бы расплавился от всех этих мыслей.
– Давай после пар прогуляемся по парку, и я тебе все расскажу.
– Хорошо, договорились, – согласилась Сонька.
Последние две пару дались особенно тяжело. Виктор Сергеевич излагал основные теории философии нудно и монотонно. Многие спали на его лекциях, некоторые прогуливали, но зачет он ставил строго, основываясь на посещении своих лекций. Поэтому было проще отсидеть на лекции, чем потом искать у кого их можно переписать, разбираясь в чужих каракулях. Да и зубрить весь этот бред удовольствие не для слабонервных.
На улице было достаточно жарко, нам повезло найти свободную лавочку в тени. Как только мы присели я принялась рассказывать о случившемся со мной Соне. По мере моего рассказа глаза ее все больше округлялись. Она слушала молча, не вставляя своих комментариев, за это я ее и обожала, она всегда давала выговориться до конца, и никогда не перебивала.
– Ну что скажешь? – спросила я у Сони после повествования своего захватывающего рассказа.
– Рит, стоит тебя одну на полчаса оставить, и ты вон какие номера откалываешь. Носишься по всему городу на мотоцикле с настоящим психом. О чем ты только думала?
– Да не о чем я тогда не думала, Сонь. Как бы ты поступила на моем месте?
– Не знаю. Честно. Наверное, тоже попыталась бы проследить за отцом.
– Вот видишь! Я в тот момент и к черту бы на мотоцикл села, не говоря о Тайманове! – я улыбнулась, вспомнила его глаза в тот момент, когда села